— Это она!
Я поспешила, пока меня не поймали. На меня указывали двое подопечных, у них были такие же большие глаза, как и ночью. Святые и грешники! Еще больше невезения нужно поискать.
— Это она передала боль, — сказал подопечный громко, чтобы повернулись голову. Некоторые остановились, чтобы увидеть. — Она забрала ее у одного человека и толкнула в другого. Мы это видели, да, Синнот?
Пустой желудок сжался. С подопечными стоял Старейшина в золотом. Восемь кос свернулись на его плечах, как гадюки, концы свисали на одеяние. Рукава были выглаженными, а руки — большими, а черные волосы с бусинами были связаны сзади. Мама назвала бы его рослым.
Он поманил меня пальцем к себе.
— Иди сюда.
Если сбегу, будет еще подозрительнее.
Непослушание тоже было бы подозрительным. Я тогда не пройду стражу, даже если и нравилась там парню.
— Ну, девочка.
Ничего хорошего эти слова не сулили.
Я шагнула вперед, думая, сколько раз кормят в тюрьме Дорста.
ДВА:
Старейшина смотрел на меня, выглядя твердо, как колонна, что поддерживала балкон за ним. Он скрестил руки на широкой груди и постукивал пальцем по бицепсу. Мужчина в мантии не должен был выглядеть грозно. Для этого придумали броню.
— Ваше имя? — спросил он.
— Мерлиана Осков, — Тали снова будет сердиться на меня, как мама, за ложь, но если Старейшина узнает имя, будут проблемы страшнее. Они боялись лишь Светоча, а тот — герцога, как и все назначенные военные лидеры Гевега. Было опасно попадаться им на глаза.
— Ты знаешь этих ребят?
— Нет, сэр.
Общительный парень широко раскрыл карие глаза и рот.
— Но…
— Я работаю от заката до рассвета в таверне, — быстро сказала я. — Не знаю, откуда парням пересечься со мной в такое время.
Синнот ударил друга по руке.
— Похоже, это не она.
— Это она. У нее даже та же грязная одежда.
— Ошибаешься.
Старейшины Лиги не были дураками, но мне нужно было, чтобы с этим все было иначе.
— Когда вы видели ее? — спросил он.
— В три, — сказал парень.
— В пять, — сказал в тот же миг Синнот. И скривился.
Старейшина улыбнулся, а потом потянулся к моей руке.
— Пойдем со мной.
Я отпрянула. Если кто-то снова похищал учеников, я не хотела оказаться в комнате обработки Лиги.
— Простите, но я не могу. Мне нужно домой.
— Твоя семья поймет. Идем! — Старейшина быстро схватил меня за руку. Его глаза стали огромными, а потом он прищурился. — Ты Забиратель.
— Пустите! — мой крик эхом разносился по прихожей. Головы в бусинах оборачивались, все замерли и смотрели. Зеленые жилетки появлялись среди серого камня, все хотели посмотреть. Мужчина, идущий за Старейшиной, остановился и, хмурясь, посмотрел на меня.
— Хватит бороться, девочка… Я тебя не обижу.
Но он уже причинял боль. Кожа пылала там, где его пальцы впивались в мою руку. Он был сильным.
Парни раскрыли рты. Толпа глазела. Никто не приходил на помощь. Да и с чего бы? Я была для них крысой, никто не спорил со Старейшиной, хотя я могла поклясться недельными обедами, что, будь у меня черные волосы как у басэери, кто-то выступил бы в защиту.
— Я сказала пустите, — я ударила его по колену, пачкая его белые штаны. Он отпустил, с шипением вдохнув.
Я побежала к северным вратам, пересекла зал и нырнула в соседнюю комнату. Ученики и подопечные расступались. Крики и звон заглушали хриплые приказы Старейшин, но я догадывалась, что там за приказы. Стражи, схватите девчонку. Заприте ее, избейте ее, поймите, не враг ли она.
Я проникла сквозь толпу учеников к выходу и открыла дверь. Солнечный свет обещал свободу, но я еще не покинула территорию Лиги. Северные врата блестели впереди. Медь звенела о камень, а я выбежала наружу.
Сердце колотилось. Я скользнула в толпу, пришедшую на исцеление. Люди заполняли круглый двор из известняка, их было больше, чем рано утром, но не многие попадали внутрь. Дети в бархате играли среди бабушек в хлопковой одежде. Фермер в грязном комбинезоне прижимал окровавленную руку к груди. Десятки рыбаков, солдат, торговцев и слуг смешались, словно все были попрошайками. Я пробивала локтями путь, научилась двум новым ругательствам от одного из солдат у моста при этом.
На краю Круга Лиги мосты и каналы расходились колесом к остальному Гевегу. Пары солдат стояли на каждом углу, некоторые были настороже, другие прижимались к фонарным столбам. Несколько лодок покачивалось в конце пристаней, аристократы басэери выходили из них, их стражи не отставали. Слева, сколько хватало взгляда, сверкало озеро, уже усеянное рыбацкими лодками.