— Что случилось, Ниа? — сказала Тали. — Ты пропала, когда мы пойти сбежали. А потом показался Джеатар, я думала нас схватят, но он спрятал нас, а потом раздался грохот, с потолка все падало. Они сказали, Светоч мертв!
Я скривилась.
— Нет времени объяснять. Нам нужно исцелить людей.
— Каких?
Я потащила Тали к двери. Джеатар опустил рядом с ней сумку.
— Данэлло, возьми сумку, прошу. Там пинвиум.
— Пинвиум? — он растерялся, но послушался.
Джеатар вручил мне список.
— Рыбак первый.
— Спасибо, — я потащила Тали из комнаты к выходу. Данэлло и Айлин шли за нами, задавая вопросы, которые я хотела бы опустить.
— Светоч мертв? — прошептала Тали.
Я толкнула дверь и прищурилась в свете вечернего солнца. Как долго я спала? Часы, не меньше.
— Да.
— Как?
Я не хотела рассказывать. Не стоило. Им было безопаснее не знать, но я хранила так много секретов, столько врала, что уже не хотела так делать.
— Мне сказали, что если я не помогу им украсть Плиту, они убьют тебя и всех учеников.
Вскрики. Не из-за убийства учеников, это не удивляло, а из-за кражи Плиты. Плита, полная боли, стоила не меньше пустой.
Я оглянулась на Лигу вдали, за дымом ее было плохо видно. Дым был слабым, это давало надежду, что огонь почти потух. Я едва видела Лигу над крышами, но одна часть была обвалена, словно что-то зубастое откусило кусок.
— Ниа? — сказал Данэлло. — Что случилось?
— Хмм? О, они хотели, чтобы я опустошила Плиту, они хотели переплавить ее в брусочки поменьше.
— Не понимаю, — сказала Айлин. — Как это связано с вредом ученикам?
— Никак.
— Ниа, — Тали выхватила руку. Она остановилась и уперла кулаки в бока. — Ради любви Святой Сэи, что происходит? Я не сдвинусь с места, пока ты не расскажешь.
Я прикусила губу, но пора было им рассказать. Как я получила пинвиум. Что я сделала с Зертаником и Светочем. И правду, которую я не хотела поднимать.
У меня был иммунитет к вспышкам боли.
— Ниа? — спросила Тали.
Я развернулась. Это будет не просто.
ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ:
— И я сказала ему, что буду рада опустошить пинвиум, и зажгла его, — закончила я и задержала дыхание. На улице у дома Зертаника было мало людей, никто на нас не оглядывался. Наверное, богачи все еще не выходили из-за мятежа.
— Ого, — сказал Данэлло, но слишком тихо, чтобы я поняла, что он чувствует насчет этого. — Это тебя не убило?
— Нет.
— Так ты…?
— Ага.
— Ого.
Айлин не была впечатлена.
— Ты помогала торговцу болью мучить людей?
— Нет. Я их исцеляла…
— Ты давала их боль людям, зная, что это их убьет, — она смотрела на меня так, что мне стало не по себе. — Ты знала, но сделала это.
Ее потрясение ранило, но она была права. Я знала, увидев, что стало с Данэлло, но сделала это. Я думала, что это другое. Было так сложно рассказать больше.
— Ты хотела умереть? — потрясенно сказала Тали. — Ты собиралась оставить меня одну?
Я покачала головой.
— Нет! Я просто… не знаю. Я не видела другой способ остановить их, — я могла послушаться их и разбогатеть. Часть меня этого хотела. Сильно хотела жить, как раньше. Было больно признавать, но я не могла отрицать. — Так сделала бы бабушка, — сказала я.
Тали надула губы, думая, как делала и мама, и кивнула.
— Точно.
— Думаю, она герой, — сказал Данэлло, словно бросая вызов Айлин. Он напоминал младшего брата, который просил дать ему боль папы. — Она хотела пожертвовать собой, чтобы спасти нас, как наши родители.
— Данэлло, — сказала Айлин, — те люди были невиновны.
— Они бы сделали это, даже если бы знали правду.
Айлин скрестила руки и фыркнула.
— Ты не знаешь этого.
— Знаю, потому что так бы сделал я. Я заставил ее дать мне боль, потому что так она спасла папу. Я знал, что делаю, и мне было все равно, убьет ли это меня. Я все еще рискнул бы.
Айлин не ответила, но ее злое лицо смягчилось, она отвела взгляд.
Данэлло продолжил тише:
— И теперь ты хочешь спасти их, да, Ниа?
— Да. Я так и хотела. Просто у меня не хватало времени или пинвиума, чтобы спасти всех, кого нужно.
— Вот видишь? — сказал он Айлин.
— У тебя был выбор, а у них — нет, — пробормотала она, но уже не так уверенно. — Это не одно и то же.
— Нет, — Тали опередила меня с ответом. — Те люди выбрали пойти к Ние. Бабушка всегда говорила, что беду приносит выбор. Порой выбор не лучший, но его нужно делать. Мы там не были. Мы не выбирали между жизнями семьи и аристократов басэери. Мы не выбирали, как это пришлось сделать Ние, и только Данэлло ощутил то, что и те, кому она передала боль. Нельзя судить ее за то, чего мы не испытали.