Что бесконечности вселенной
пред бесконечностью души?!
Мой свет, вселенной расскажи!..
"О молодость, молодость! - мысленно брюзжал секвантор, забыв, что и сам еще не стар. Прыжки в крайности! Жажда памятников! Зачем, собственно? Зачем смертной женщине вечно вспыхивающее в небе ее имя? Вместо вечной звезды ей нужен был живой теплый человек. О, молодость, молодость!"
- Секвантор, - сказал космолетчик, - приготовьтесь к высадке!
Вот звезды на небе дрожат
и насылают неизвестность.
Мой друг, не ты ль моя предметность,
моя реальная душа?
Живому суждено поспешность.
Эйнштейновские чудеса.
И я ищу твои глаза,
твою сгорающую нежность.
Возможно ль быть или не быть
среди созвездий напряженных?
Быть бесконечно сопряженным и, обманувшись, не дожить?
Среди сгорающих созвездий,
среди холодной пустоты
неумолкающая песня, неумирающая ты.
ТЕНЬ ПРИНЦА
Вот уже третий день длится бал во дворце Спящего Принца. Герольд, объявивший, что Спящего Принца может разбудить только поцелуй прекраснейшей принцессы, давно уже спит в углу за креслом, укрывшись с головой зеленым плащом.
Кто только не целует Спящего Принца, какие только раскрасавицы не прикладывают сахарные уста к бледным его губам - Принц остаётся неподвижен и нем.
Все новые и новые принцессы со всех концов планеты и Галактики прибывают на бал. Восхитительный, необыкновенный бал - вот только какая-то торопливость чувствуется во всем. Танцует принцесса Сабина Сириусская с рыцарем из Кассиопеи, как вдруг глянет на часы, испугается, заторопится и если и пустится снова в пляс, то уже точно убегая от кого-то.
Дело в том, что каждую ночь, ровно в двенадцать часов, во дворец прилетает Злой Дух, кровожадный Поглотитель, и требует тело Спящего Принца. Но каждый раз две прекрасные принцессы - Принцесса Волшебного Царства и Принцесса Голубых Звезд - успевают спрятать Принца, а Злой Дух, разъярившись, поглощает кого успеет вместе со всем,что увидит в зале.
И нужно торопиться. Сегодня последний, третий день. Две прекрасные принцессы заканчйвают туалет, придирчиво оглядывая себя в зеркало. Каждая из них уверена, что именно она разбудит Спящего Принца, но для этого надо быть самой прекрасной.
А во дворце! Во дворце гремит музыка. Уставший герольд и тот вылез из-под зеленого плаща, чтобы взглянуть на появление прекрасных принцесс.
У обеих сердца колотятся, у обеих захватывает дух. А Принц спит. Но взволнованным принцессам кажется, что он и не спит вовсе, а притворяется, закрыл глаза, еле сдерживает улыбку и, затаившись, ждет поцелуя.
- Я первая!- сказала Принцесса Волшебного Царства. -Потому что я волшебница.
- А я Принцесса Голубых Звезд! Я первая!
- Я красивее тебя! - высокомерно сказала волшебница.
- Нет, я! - разозлилась Принцесса Голубых Звезд и- не только показала язык, но и толкнула волшебницу.
- Ах, ты драться! - закричала Принцесса Волшебного Царства и кинулась, словно только того и ждала, на соперницу.
- Отдай!
- Не отдам!
- Пусти!
- Не пущу!
И даже:
- Дура! Я маме все расскажу!
Тут распахнулась дверь.
- Злой Дух!
-- Папа!
- Прячь, прячь же скорее!
Принцессы заметались.
- Ксаза! Гия! - раздраженно сказал Злой Дух. - Как так можно? Что за странные у вас игры? Вчера вы дрались из-за одной игрушки. Я ее выкинул, думал, что это чему-нибудь вас научит. Сегодня вы деретесь из-за другой!
- Мы не бу-удем! - захныкали принцессы, пряча Спящего Принца за спины.
- Вещь - это только вещь! - раздраженно и назидательно продолжал отец. - Берегитесь привязанности к вещам! Если ты чувствуешь, что полюбил вещь, уничтожь ее! Человек не должен быть рабом вещей! Вещь должна быть вашей служанкой! А отслужив, должна быть уничтожена!
- Папочка, мы больше не будем!
- Варварство! Возврат к временам, когда люди из-за ненормальной привязанности к вещам перегрызали друг другу горло! Тысячи лет войн, миллионы смертей, моря крови - и все для того, чтобы владеть! Деградация духа, пустота души - вещизм! Смотрите на своего отца - нет вещи, которой бы мне стало жаль!
- Ну папочка, ну миленький!
- И слушать не желаю! Давайте сюда вашу дурацкую игрушку!
Амик отнял у ревущих "принцесс" Спящего Принца и направился в кухню. Откинув крышку вакуумного поглотителя, швырнул в "дыру" игрушку.
Но не успел он прикрыть крышку, как Принц выскочил назад. Чертыхнувшись, Амик снова швырнул в "дыру" куклу - и снова игрушка выскользнула из пустоты.
Жена, следившая за Амиком, сказала с тайным укором:
- Ты же знаешь, поглотитель принимает вещи не менее чем пятидесятипроцентной изношенности.
- А изношенность моральная? --стоял на своем Амик.
- Не на-а-до! Не поглоща-ай, па-апочка! - тянули девчонки. - У него такие кружавчики! Такие реснички! Папочка! Умоляем!
Сердце Амика на мгновение дрогнуло. Но это же и подтолкнуло его - он изо всей силы швырнул Принца в "дыру" и торопливо захлопнул крышку.
- Злой Дух! - захлебывались слезами "принцессы". - Противный Злой Дух!
- Марш заниматься!-разозлился отец,
Девочки затопали в свою комнату,
Между мужем и женой начался застарелый спор. Эина требовала ровности и, по возможности, ласки:
- Им нравится игрушка, а ты ее выкинул. На крайний случай, ты можешь это делать помягче...
Амик гнул свое:
- Они вечно привязываются к вещам.
Эина доказывала, что это не жадность, а поглощенность игрой и что, опять же, надо иметь терпение, дождаться конца игры, проверить ее через хозкомпыотер на поглощенность..
- Ты даже не понимаешь всей трагикомичности сказанного!- саркастически рассмеялся Амик. - Поглощенность! Если человек поглощен вещью, он обречен. Ты слышала? "Кружавчики, глазки"? Они дерутся из-за чурбашки. Надо научиться жить быстрее - в три, в четыре раза быстрое. Вещь отслужила свое - выброси!
Жена словно бы и не слышала его, улыбалась своему:
- А Принц, правда,- был какой-то трогательный, похож на тебя, того, давнего...
- Тебе дай волю, ты бы и меня давнего сохранила в какой-нибудь коробочке!.
Эина вздохнула и молча поставила перед ним корзину, куда за неделю складывали вещи, предназначенные на выброс. Амик поворчал для порядка, но не сопротивлялся особенно, потому что, если жена начинала сортировать мусор сама, это сопровождалось бесконечными вопросами:
- Как, по-твоему, это уже ни на что не пригодится?
- А может, все же пригодится?
- Как ты думаешь, это делала машина или человек?
- Кто-то, может, еще помнит, как делал эту вещь?
- А ты проверял эту книгу на изношенность?
- Разве в старых вещах нет уже никакой пользы?
Бесконечные вопросы! И Амик тоже невольно начинал колебаться: была все же даже в отживших вещах какая-то притягательность, жалостность какая-то, какая-то жадная, неистребимая полезность. Вроде той печки из девочкиных сказок, которая никому уже не нужна, стоит - старая, одинокая, а все печет и печет пирожки и пристает к каждому прохожему:
"Съешь! Съешь!". Думали бы хоть, когда печатают сказки для детей!
Зато, если рядом не было жены, Амик с сортировкой справлялся быстро: старое белье, наношенные книги, сломанные игрушки, изношенная мебель - все летело в поглотитель.
Редко-редко возникали сомнения, да и то не по существу, а по какой-то душевной расслабленности, накатывающей иногда. Так было на прошлой неделе с надтреснутой керамической вазой. И не то чтобы ваза была ценной несложные лепестки сиреневых цветов, дамочка с зонтиком, - но это был подарок сестры, которую он уже лет пятнадцать не видел. Ему почему-то стало жаль выбрасывать вазу, тогда он обратился к хозкомпьютеру. И, даже получив ответ о пятидесятитрехпроцентной изношенности, еще колебался и выбросил только день спустя. Потом опять жалел - казалось уже, что вазу можно было бы отнести к произведениям искусства, для которых проценты изношенности не имеют значения. В самом деле, это тяжеленькое основание, рельефно увитое листьями, и нежный поворот горловинки, и сама дамочка, стоящая в сиреневых кустах, так нежно-испуганно вглядывающаяся, и особенно ее черненькая головка с несложной прической-может, это произведение искусства? Или нет?