Преодолевая расслабленность, МТВ усилил изолирующий экран.
Прошло несколько мгновений, и МТВ четко увидел две земные выпуклости, покрытые какими-то растениями, и ближе - прихотливой формы деревья.
Сосредоточившись на проникальцах, МТВ раздвинул их шире - желто-бурый круг стал медленно увеличиваться.
Однако почти тут же все окружающее вновь подернулось дымкой, и МТВ стал сонно слабеть, Защитный экран действовал безотказно - откуда же вновь накатывало это странное состояние? Неужто оно уже было в нем?
МТБ втянул проникальцы и приступил к самоочищению. Он чуть не вывернулся наизнанку - так тщательно очищал себя, но по всем параметрам еще ощущалась разбитость и визуары слипались.
МТБ быстро вспомнил инструкцию по самообороне и нашел нужный пункт:
"Если колонизуемые переходят к наркотической контратаке, стремясь блокировать центр воли и превратить МТВ в спящего агнца, с коим намерены договориться:, необходимо выработать в себе механизм упорства (упрямства; целенаправленности), для чего круг деятельности сузить до минимума".
"А значит, я слишком размахнулся. Съежимся, съежимся".
МТБ подобрался, свернулся почти в клубок и приступил к выбору минимальной цели.
Поймал в визуары насекомое, прицеливаясь, присмотрелся, какие у него длинные цепкие ножки.
Сна теперь не было совершенно. Наоборот, все виделось необычно ярко. Но МТБ стал как бы раздваиваться. Только что он видел округлую головку, остренькие сгибы ног, торчащие крылья насекомого. И вдруг эти цепкие ножки как бы перевернулись и выросли, стали плотью МТБ, и все окружающее качнулось перед ним. Мир заиграл остро-проницающим светом. Волна восторга, волна воздуха нодхватила, преобразовала пришельца, он ощутил себя этим земным существом, а волшебная волна то успокаивала, то, неся призывные запахи, толкала ввeрх, - метнулось ввысь, ввысь, торопливо отталкиваясь от воздуха внезапно затрепетавшими твердыми крыльями...
МТВ очнулся от забытья - нельзя, верно, на этой дикой планете так пристально всматриваться! - спохватился, нажал на ядопудьт...
Мир помутнел, волшебная волна отхлынула, липко отяжелевшие крылья ослабли, все сковала мертвящая судорога... - забытье, пустота...
Когда МТВ пришел в себя, не сразу вспомнил, кто он и что с ним случилось... Сон, каждый раз сон, как только МТВ пытался диктовать свою волю!
Тогда МТВ осенила догадка: не надо бороться со сном, надо делать то же, но как бы во сне.
"О звезды моих иебес! Отцы моего разума! Разве не вы одарили меня технологической мощью?! Кто, кто, спрашиваю я, посмеет заточить меия в Черную Дыру? Никто!"
Он настроил свои системы на автоматические действия, сам же не стал противиться забытью.
Но теперь МТВ не просто спал, он видел мучительный сон. Он уже не знал, кто он, да он и не был больше чем-то одним, отгороженным от другого, он был сразу всем-растущим, цветущим, летающим, ползающим, бега- ющим. И все то, чем он был, торопливо и жадно жило, дышало и так же торопливо умирало... Мелко-мелко дрожа, закрывали лепестки ромашки, сжимались в зеленые комочки, подворачивались стебельки, и цветы мертвели..
Осыпались кусты, шурша истлевшей листвой. Мертво отяжелевшие птицы падали с веток и рассыпались. Ящерка, настигнутая на горячем камне, съежилась; потухли глазки, и теплый порыв лесного ветра сдул ее кожицу с камня, точно пепел прогоревшей бумаги. Косуля, наклонившаяся к ручью, трепеща и постанывая, осела в желтую траву - умирала...
Автоматика МТБ работала четко - она отделяла спящие участки от бодрствующих. Правда, бодрствующих оставалось все меньше, но со все большим упорством и энергией они работали, уничтожали...
Ножиданно мозг отключился полностью, автоматика заглохла. Теперь МТБ спал глубоким сном. В легких порывах ветра, во вздрагивающем солнечном свете была неодолимая заворожеяност... Еще вчера незнакомые слова пульсировали в мозгу и гипнотизировали неодолимо:
Трава меж пальцами искрится, и все в душе переплелось... И тихо солнечные спицы коснулись дремлющих волос.
Солнце пронизывало облака, гудели мухи.
МТБ никак не мог сосредоточиться, подумать. То есть думать хотелось, но совсем не о том, ве о том... А о том, что он парит над землей, вад влажной, приглушенной опавшей листвою землей, вровень с ветками молодых деревьев... Ои парил, может быть, впервые в жизни, и дух его захватывало от страха и безумной решимости от этого свежего запаха мертвой листвы, от света, надрезающего прозрачные кончики листьев... И снова, и снова он видел этот же лес, он шел, он оскальзывался, он путался, вдруг ощутив под ногой рыхлую пустоту влагой пропитанного ствола; он ликовал, жадно глядя на солнечную пыльцу прохладных листьев; он шел по лесу так, словно это была единственная во всем мире дорога, единственный путь, по которому может двигаться оп, его мир, мир его вселенной!
Ослабло ли внимание у тех, кто внушал ему сон, или МТБ просто уже не мог спать, но он наконец проснулся. Ему было как-то не по себе: слишком памятен был еще сон вздорный, бессмысленный сон, в котором не было места ни властвованию, ни торжеству его образа жизни.
Он думал дольше обычного, а потом воскликнул мысленно: "Пусть разнесут меня по всем микроструктурам и швырнут, как падаль,, в Черную Дыру, если все, что мне внушают аборигены этой планеты, не идет по каналу злости! Моей собственной злости!"
МТБ пробежал мысленным взором инструкцию самообороны и нашел следующее место:
"Если канал активизации действий МТБ превращается в канал, через который колонизуемый получает доступ к высшим херным пвнтраэи, МТБ должен как можно быстрее блокировать дезорганизованный Канал и эамeить противоположным. Например;
а) ...........
б) ...........
с) злость замeняется равнодушием
"Равнодушие! - воскликнул МТБ. - Это же элементарно! Если я буду высасывать безо всяких эмоций, равнодушно, то я стану неуязвим. Пусть теперь возьмут меня голенькими проникальцами!"
Трудно было МТБ избавляться от злости, уж очень много систем в его организме оказалось с этим каналом связано. Приходилось отключать и многие мыслительные центры, слабели центры волевые и центр "душевного качества, равновесия". МТБ чувствовал себя буквально опустошенным, и поддерживало его только упорство. Но сонливость стала исчезать...
Земляне видели, как по равнине и предгорью катился дымный клуб инопланетянина.
Пятно пустыни разрасталось, точно язва. Сухие стволы гигантских буков, безлистые до самой последней веточки, мертво высились в пыльном зное. И когда налетал ветер, гиганты вздрагивали и падали-легко, почти бесшумно, словно ватные.
Ядовитым туманом поднимался МТБ по склону. Настиг сжавшийся комок какого-то зверька. Вонзил в пульсирующее тельце равнодушные проникальцы и... если бы МТБ умел кричать, завопил бы, наверное, от Боли. Никогда не испытывал он такого, ведь боль-это слабость и безумие. Своих сыновей Вoльфортес Колониалис избавил от этого недостатка. И все-таки МТБ испытывал именно боль - он сжимался и разжимался, пульсировал, корчился, пока не потерял сознание от невероятной, чужой, но непреходящей боли.
Над распластанным дымным телом МТБ кружились бабочки, проносились стрекозы, одуванчики роняли пушинки семян...
Вот МТБ вздрогнул, сосредоточился, глядя на торопливые ручейки солнца, бегущие вверх и вниз по листьям. Шевельнулся, осматривая старый призрачный ствол бука: пятна вспучившейся, треснувшей коры, сухой сок старости, еле уловимое пятнистое дыхание мощи. Огромные корни мышцами выпирали под корой высоко по стволу - так уверенно брал высоту бук. МТБ уже вытянул проникальцы, но тут же страх боли парализовал его.
Свет померк, подул резкий морозный ветер, когда МТБ воспользовался солнечной энергией, чтобы экстренно связаться со своей галактикой: