Итак, вопрос о работе отпадал сам собой.
Взять второе, чем я могла интересовать людей, — литературу. Но как писателя меня там просто не знали. А хоть бы и знали, так в этом качестве я не могла интересовать рядовых полиграфистов. Зоя Михайловна на книгочея никак не походила.
Ага, есть еще третье — время от времени моим бывшим коллегам требовалось у кого–то перехватить деньжат. По привычке, сформированной еще тогда, когда я там работала, бежали ко мне. Приходилось помогать, просто так — по старой памяти. Но с тех пор, как я избавилась от книжного магазина и знакомым это стало известно, с этой просьбой ко мне обращаться перестали.
Так что вопрос оставался открытым.
Поиск
Отказать бывшей сослуживице во встречи я не могла: и причины не было, и повод не находился. Встреча была назначена на послезавтра, и за это время не мешало бы приблизительно понять, чего от нее ждать. Ведь не зря звонившая отказалась уточнять что–либо по телефону. Значит, была в этом какая–то неприятная фишка, а мне неприятности позарез не показаны — вредны для здоровья. Будь это рядовое событие, она бы не стала скрытничать.
Перебрав варианты, подсказанные практикой жизни на типографии и общения с ее коллективом, я поняла, что сама нащупать причину не смогу. Предполагалось одно: у этой женщины случилось что–то такое, в чем помочь ей могу только я. В чем же она видела мою уникальность? Что это могло быть?
Теряться в догадках не имело смысла. Ничего не оставалось, как поискать у общих знакомых то, что было пропущено мною по объективным причинам, — сведения о ее жизни за тот период, когда мы больше не были членами единого общественного организма.
Снова усевшись в любимое кресло, я достала из нижнего ящика стола домашнюю телефонную книгу, которую лет двадцать назад сама сверстала, отпечатала и переплела. Пролистала страницы, испещренные вымаранными строчками. Увы, многие знакомые успели уйти из мира. Ба, — вовсе не многие, а почти все! Директор, главный инженер, главный технолог, главный механик, начальник производственного отдела, председатель профкома, начальник отдела технического контроля, начальники цехов… Даже моя помощница по отделу кадров Валя Гармаш, которая была моложе меня на пять лет…
Дальше: главный бухгалтер уехала в Сан — Франциско, начальник отдела труда и заработной платы — в Хайфу, начальник планового отдела — в Тель — Авив. Палец скользил по оставшимся строчкам и натыкался на имена, которые я просто не успела вычеркнуть. Никого из управленческого состава, с кем я тесно общалась, не осталось в наличии. Рядовые сотрудники других служб и отделов, тем более цехов, разумеется, не в счет — я не была с ними на короткой ноге, и обращаться за помощью в сборе информации о Зое Михайловне посчитала рискованным. Да я просто не знала, что это были за люди по большому счету.
Но вот мелькнула одна фамилия! Будницкий. Да, это заместитель начальника областного управления по печати… Его жена работала у нас в производственном отделе технологом. Истинная женщина, она всегда все знала, просто находка для шпиона. Я засомневалась: звонить или нет? Это были весьма пожилые люди, старше всех вычеркнутых, ветераны Великой Отечественной войны. Все же, после некоторых раздумий я решила звонить, ибо знала не только их сына, работавшего у нас после окончания полиграфического института, но и невестку. Бывает же такое — с этой девочкой, их будущей невесткой, я работала в одном институте еще до прихода в типографию. Ей я помогала с поездкой в Ленинград, где она пыталась поступить в училище, готовящее стюардесс. Не получилось. А потом, уже будучи сотрудником типографии, помогала согласовать с ЗАГСом вопрос о регистрации ее брака вне очереди. Она обратилась, пришлось подключиться…
Если супругов Будницких нет в живых, думала я, то их дети охотно ответят на мой звонок, не удивятся, не обидятся. Я набрала номер, пошли вызовы… сердце забилось сильнее.
Но нет, ответила Раиса Васильевна, причем весьма бодрым и веселым голоском. Значит, все живы!