Выбрать главу

– Как так?! – воскликнул Долгоруков. – Нужен-то его брат, а не он! Он, как и Сигизмунд, сам хочет сесть на новгородское княжение!

Это было подозрительно.

Разряжая обстановку, уводя разговор в сторону от острой темы, Пожарский спросил, как там, в Новгороде, жители ладят со шведами.

Оболенский, остыв немного от обвинений, стал нехотя рассказывать, что ничего, уживаются, с Якобом де ла Гарди в дружбе…

– Этот ваш барон Экгольмский, владелец Кольский и Рунзенский! – процедил сквозь зубы Морозов недоброжелательно о де ла Гарди.

Оболенский бросил на него хмурый взгляд, смолчал.

– Нельзя долго стоять без государя такому великому государству, как наше! – выступая, начал обозначать Пожарский позицию совета, сложившегося здесь, в Ярославле. – Многие метят на это место! Польский король Сигизмунд обманул со своим сыном! И многие, многие города изменили делу «всей земли»! Хотят своего поставить в цари! Без «всей земли»!

В конце этой встречи он подвёл решение всего совета:

– А на царство избрать только государского сына!

На очередном совете Пожарский сообщил воеводам последние новости.

– Опять келарь пишет, Авраамий из Троицы!.. «Всей земли» дело, пишет, начали! Почто тогда на Москву-то не идёте? Она-де всем голова!

Он подал знак Юдину. Дьяк встал с лавки, зачитал послание Авраамия Палицына. Келарь торопил ополченцев с выступлением. Он сообщал также, что к Москве идёт с войском гетман Ходкевич.

* * *

Подошёл конец июня. Тридцатого числа, как раз в пятницу, с утра его, князя Дмитрия, поднял его стремянной Фёдор, сообщил, что из Троице-Сергиева монастыря приехал келарь Авраамий.

Это было неожиданностью.

И князь Дмитрий, полусонный, к тому же болела голова после очередного скандала в совете, быстренько умылся, поплескав воды из ковшика, выпил кружку крепкого кваса и заспешил к приказной избе, на встречу с Авраамием.

Он вошёл в приказную. Вид у него был неважный. Тусклый взгляд, мешки под глазами… Увидев Авраамия, он подошёл к нему, поздоровался за руку.

– Доброго здравия и тебе, князь Дмитрий! – ответил Авраамий.

Тут же явился в приказную Кузьма, за ним и князь Иван Хованский.

Сразу же разговор у них зашёл о том, как скоро ополчение выступит к Москве.

Авраамий уже, оказалось, скоренько обежал по полкам, послушал ратников, их высказывания о том, как вершатся дела здесь… Раздоры, пьянки, склоки из-за мест наверху…

– Ну что же: ты уже посмотрел и сам, что здесь творится! – не сдержался, откровенно высказался Пожарский.

Сказано это было с горечью. Было заметно, что его угнетала вся эта возня с лестью здесь, в ополчении, выяснением – кто кого выше…

Разговор получился нелёгким.

Авраамий вернулся в Троице-Сергиев монастырь.

– Пьют! – лаконично заметил он, встретившись сразу же по приезде с архимандритом Дионисием. – И склоки развели!.. Местничают!..

* * *

В середине июля в Ярославле наконец-то было принято решение о походе на Москву. Перед выходом из Ярославля собрался совет всех воевод.

За неделю же до того, когда Пожарский как главный воевода ополчения приступил к назначению полковых воевод перед походом, пошли новые местнические разборки.

– Стар я уже, чтобы ходить в такие походы, – начал князь Андрей Куракин, собираясь отказаться от похода и в то же время не обидеть Пожарского, которого уважал за характер, но ходить под ним не согласен был. – Мне бы лучше на воеводство…

Совет удовлетворил его просьбу, зная, что дело здесь не в возрасте. И князя Андрея назначили воеводой в Ростов… Василий Морозов как боярин, посчитав, что тоже не может быть ниже Пожарского, попросил совет оставить его на воеводство здесь, в Ярославле. Семён Головин демонстративно уехал в свое поместье. Дмитрий же Черкасский сам, никого не предупреждая, отправился в Кашин, всё туда же, где до того стоял с полком.

И у Пожарского остались те, кто признал его стоящим выше по «лествице», подчинялся его приказам: его свояк Иван Хованский, Лопата-Пожарский, Фёдор Дмитриев, князь Василий Туренин и неизменный верный делу Кузьма. Да ещё полтора десятка стольников, ниже рангом, к ним четверо стряпчих и десяток московских дворян.

На совете был принят план, предложенный Пожарским: послать сначала небольшую силу, разведать, встать под Москвой, укрепиться.

Для этого отрядили опытного в военном деле Михаила Дмитриева с немногими конными, всего четыре сотни. Стар был уже Дмитриев, помнил ещё Ивана Грозного, всем рассказывал о нём… Но и надёжным был старый служака, не доискивался зря по местнической «лествице», видя здесь многих выше себя, на бою же действовал умело и отважно.