Распорядок дня был таков: утром в шесть часов, как обычно, нас поднимали русские полицаи и немецкие солдаты, причём всё это сопровождалось плётками, прикладами и кулаками. Выстраивали в шеренгу и направляли на кухню. Спрашивается: для чего? Мы подходили к кухне, и повара наливали каждому в чашку литр крепкого кофе. Обычно не все доходили до кухни – человек 30-50 падали на землю мертвыми от истощения и избиения. А в это время фашистский пропагандистский пёс доктор Геббельс лаял на весь мир, рекламируя арийскую культуру, доброту и гуманизм: вот, мол, мы, фашисты, какие «хорошие» – и завтрак даём пленным, и обед, и ужин. В 12 часов дня – обед, представлявший собой баланду из брюквы с крахмалом и всякой дрянью. В шесть часов вечера давали чай, 75-100 грамм хлеба, 5-7 грамм маргарина, 5-7 граммов сахара. Причём в хлебе было очень много древесных опилок, обломки зёрен ячменя и пшеницы, которые попадали в пекарню после их переработки на спиртзаводах Германии. Для поддержания жизни организма этой пищи было совершенно недостаточно. И пленные умирали от голода. Иногда они где-то доставали жмых и брикеты из угольной пыли. Я и сам ел такие брикеты, после чего начинался многодневный запор. Бывало, припадёшь животом к земле и начинаешь жадно щипать зубами траву, лишь бы наполнить пустой желудок.
Каждое утро перед нашими глазами высилась гора трупов: бывало, за сутки умирало до 500-700 человек только в одном нашем блоке. Вечером, когда раздавали хлеб, маргарин и сахар, полицаи до смерти избивали пленных. Многие отправлялись на «тот свет», а порции их оставались полицаям. Были случаи, когда ели с голоду трупы (особенно узбеки), немцы таких расстреливали. Незаконно присвоенные порции хлеба, маргарина и сахара полицаи меняли у городского населения на шнапс (немецкую водку), другие продукты и одежду.
Немцы изощрялись в издевательствах, они старались уничтожить как можно больше советских людей. Было и так: днём голодных пленных гонят, как скотину, рыть длинные траншеи, для чего роют, они не знают. А вечером приводят больных пленных из лазаретов и бараков к этим траншеям, ставят вдоль траншей и прикладами в спину толкают в яму или сзади пристреливают, а потом другие военнопленные засыпают траншею землёй. К недоеданию прибавились болезни: многие заболели сыпным тифом, дифтерией, дизентерией, туберкулёзом. В бараках опять появились вши, клопы и блохи. Хотя дезинфекцию проводили, но время от времени они появлялись.
А сколько моральных унижений мы испытали: нас называли чертями безрогими, дикарями, неполноценными.
Если память не изменяет, кажется, в Роштоке выстроили всех военнопленных. Перед ними встал какой-то немецкий офицер и на ломаном русском языке объявил: «Коммунисты, комсомольцы и евреи, делайте три шага вперёд!» Никто не вышел. Тогда появились литовцы-полицаи с плётками. Некоторых выдали свои же товарищи, пришлось им выйти. Литовцы жестоко избили евреев, коммунистов и комсомольцев. Досталось и мне. Кто-то счел меня евреем (я действительно похож на еврея). Не зная, как перевести на немецкий слово «армянин», я сказал, что принадлежу к одной из кавказских национальностей. Но немцы и полицаи ещё больше разъярились и начали меня избивать. В этот момент подъехала легковая машина, из неё вышло несколько офицеров, по званию стоящих выше, чем те, кто организовал эти истязания. На время меня оставили в покое. Немцы на своём языке о чём-то стали говорить. Кто-то из пленных шепнул, чтобы я незаметно стал сзади в строй, может, немцы обо мне забудут. Так оно и вышло. Меня не стали искать (это, конечно, случайность, потому что относительно наказания, издевательств и расстрелов фашисты никогда ничего не забывали). Через несколько минут командиров, коммунистов, комсомольцев и евреев повели на расстрел. Обо мне забыли, я остался жив.
Почему немцы так разъярились, когда я сказал, что принадлежу к одной из кавказских национальностей? Потому что до этого в каком-то лагере (точно не помню) проходил отбор пленных по национальности. Русских, украинцев и белорусов отправляли в одни лагеря; а узбеков, таджиков, армян, грузин, азербайджанцев и других «азиатов» – собирали в отдельный лагерь. Из них формировали легионы и посылали на фронт против советских войск.
В бараках было очень холодно. Люди спали в одежде на полу и на нарах без постельного белья. В шесть часов утра, ещё затемно, врываются в бараки полицаи и солдаты с плётками и собаками, и начинают избивать пленных (это у них называлось «подъём на завтрак»). Выгоняли, чтобы на голодный желудок они выпили крепкий чёрный кофе без молока, сахара и хлеба. При этом многих забивали до смерти, некоторые были не в состоянии подняться от слабости. Полицаи с помощниками ходили по баракам, подбирали мёртвых пленных, раздевали их догола и выбрасывали на плац. Обычно трупы концентрировались посреди блока. Каждое утро образовывался на этом месте огромный холм из мертвых тел. Нередко среди них оказывались и живые.