К радости победы над стихией примешивалась и горечь, В неторопливых размышлениях все явственнее вырисовывались просчеты в определении характера погоды, а отсюда и последующая ошибка в решении на проведение полетов. Но особого порыва к самобичеванию он не ощущал. "Мы все умны задним числом!" Сохатый даже улыбнулся внезапно мелькнувшей мысли: "Если бы метеорологам платили деньги только за оправдавшиеся прогнозы, то все бы они перемерли с голоду".
Но Сохатый все же не может не думать о предстоящем утреннем разборе полетов с подчиненными. Ворочает камни сомнений и приходит в конце концов к выводу: "Надо будет поговорить о случившемся, как о серии ошибок, лишивших меня резерва безопасности".
Хотя и говорят, что "победителей не судят", но, наверное, точнее будет сказать так: "Не судят, но и ошибок не прощают". А от суда своей совести и вовсе никуда не спрячешься.
Горькое расставание
В жизнь генерала Сохатого входил новый самолет - с изменяемым в полете крылом, с непривычными глазу формами, которые пока кажутся ему некрасивыми, потому что понимание прекрасного воспитывалось у него на иных пропорциях и других линиях прежних машин. Чтобы подружиться с этой машиной, необходимо было изучить принципиально новые элементы аэродинамики, конструкции и оборудования, соединить их с прежними знаниями, что, наверное, не так уж просто: переменная стреловидность крыла превратила один самолет в несколько совершенно непохожих друг на друга летательных аппаратов. И каждый надо познать.
Сохатый стоял перед машиной, рассматривая ее. Да, время очень быстро изменяет самолеты: внук больше бывает похож на деда, нежели вот этот, вновь рожденный, на своего предшественника. Угловатый фюзеляж; высокое, с изгибом посередине крыло; узкое колченогое шасси; широкий раструб реактивного сопла. Он не торопясь привыкает к новинке, вопреки первому впечатлению, ищет в ней знакомое, потому что знает: не бывает нового без старого. Насмотревшись вдоволь, Иван Анисимович обходит самолет кругом, тихонько напевая: "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть Пространство и простор..."
Остановившись перед истребителем так, чтобы он был виден весь сразу от носа до хвостовой лампочки, Сохатый задумался. Память настойчиво предлагала ему сравнения с прежними машинами. Он не сопротивлялся видениям прошлого, даже был доволен: путем сравнений легче познавалось новое. Самообучение таким методом давно кажется ему до удивительного простым, как двоичный код в ЭВМ: было - не было; похоже - не похоже; да - нет; есть дырочка на перфоленте - нет.
"Да и нет", "было и не было" увлекают его в далекое прошлое, выстраивают в один длинный ряд самолеты: обтянутые перкалью, гофрированные и гладкие металлические; клееные, клепаные и сварные; сидящие на земле по-вороньи, с опущенными хвостами, и стоящие в линии полета на трехколесном, или велосипедном шасси. А сколько разных моторов видел он на своем летном веку - звездообразные и рядные, воздушного и водяного охлаждения, с двух-трех-и четырехлопастными винтами. Потом перед мысленным взором появляются сигарообразные турбореактивные, турбовинтовые и турбовентиляторные двигатели, пороховые и жидкостные ракетные ускорители...
Как бы очнувшись от глубокой задумчивости, Сохатый с искренним удивлением спрашивает себя: "Иван, неужели вся эта вереница чудес прошла перед тобою всего за тридцать пять лет твоих полетов? Прошла через твои руки, мозг и сердце?.. Емкое время... И вот новый красавец-ракетоносец. Девиз его - скорость! Но в погоне за ней конструкторы порой о человеке вспоминают в последнюю очередь. Посмотрим, как тут решено соотношение человека и машины?"
Бег времени наперегонки с мыслью: вертолеты со скоростями самолетов сороковых годов и сверхзвуковые самолеты, взлетающие и садящиеся по-вертолетному.
Во имя чего? Познания природы скорости? Освоения новых технических проблем? Решения народнохозяйственных задач?.. Да - при создании транспортных и пассажирских машин. Но в данном случае - нет. Истребитель самолет войны. Не мы придумали гонку вооружений, а наши недруги, рвущиеся к реваншу, к мировому господству... Нельзя забывать: отставших в военном деле бьют. Поэтому для обороны Родины мы должны иметь первоклассную технику.
Иван Анисимович вплотную подошел к необлетанной еще машине, доброжелательно похлопал по крылу.
Потом обернулся к инженеру и техникам, ожидающим его сигнала, и, показав им рукой, что пока не нуждается в помощи, поднялся по стремянке в кабину истребителя...
Разглядывая управление самолетом и двигателем, кнопки, рычаги, переключатели, приборы, плотно облепившие борта кабины и приборную доску, мысленно рассуждал:
"Самолет должен нравиться летчику. Иначе не может быть вдохновения в работе. В полетах же летчик должен полюбить машину. Да, да, именно полюбить! И это не только мое желание, но и необходимость. Самолет должно и можно любить. Любить, как человека, за его силу и слабость, за постоянную новизну и неповторимость... Правда, в словах "как человека", может, есть и некоторая неточность, ведь многие любят человека, не зная, за что и почему... Просто любят... Но наша пилотская любовь - особая, она вырастает из познания. Самолет и летчик взаимно обучают друг друга и со временем все больше могут и умеют. Понравится машина - и пилот будет летать на ней, творчески мудрея, оттачивая мастерство, вырастая в преодолении трудностей. Лишь через трудности пилот становится сильнее, опытнее и как летчик, и как воздушный боец..."
* * *
В который уже раз приходилось Сохатому начинать полеты с азов, превращаться в первоклашку, выписывающего свои палочки и буковки. В каждом новом полете он будет подниматься на очередную ступеньку сложности, осваивая разные высоты и скорости полета. От прямого тихоходного крыла перейдет на "ласточкино" - косое и наконец доберется до полностью отклоненного назад, которое превратит машину в стремительную крылатую ракету.