Он долго вращал диски телефонов, пробовал соединиться с Леной через коммутатор строящегося комбината, но так ничего и не добился. Никто не знал, где работала Лена, на каком участке. «Надо ехать самому! — решил Соколков. — Сейчас! Но как быть с государственной комиссией? Встреча на вокзале в десять тридцать. Предложено быть лично, вместе с Петуховым…»
Соколков взглянул на часы. Они показывали начало одиннадцатого. Он вызвал машину, вышел на улицу, еще раз посмотрел на часы и сказал шоферу:
— На комбинат!
Как только машина взбежала на пригорок, глазам Соколкова открылась обширная строительная площадь, уходящая по недавней вырубке в глубь мрачного согренного леса. Светлые железобетонные опоры очерчивали границы главного корпуса, а дальше за ним дыбились горы земли, вдоль которых чернели провалы котлованов для фундаментов будущих цехов. Там двигались экскаваторы и самосвалы, а у главного корпуса — вспыхивали лучи электросварки, взмахивали кирками и лопатами люди, принимали плиты конструкций. «Скорее всего, она должна быть здесь», — подумал Соколков и попросил шофера не заезжать в контору, а «крутить» туда, где было больше людей.
Машина скатилась на равнину, и он увидел девушку в ладно подогнанном по фигуре синем комбинезоне. Она тянула трос, за которым послушно, словно ручной, двигался трактор, давая самый медленный задний ход. Девушка подняла руку, и трактор замер на месте. «Так это же Крисанова!» — обрадовался Соколков. А она накинула петлю на валявшуюся возле ног трубу, и трактор поволок эту махину по грудам земли и щебня. Соколков вылез из машины, подошел к Лене. Лицо ее было бледным, сосредоточенным; оно, казалось, стало старше.
— Здравствуйте, Елена Андреевна! Очень удачно вас нашел.
— Здравствуйте, — сухо и, как показалось Соколкову, не совсем приветливо ответила Лена.
— Трудитесь?
— В общем — да, как видите.
— Вы, конечно, читали?
— Читала.
— Да… это надо пережить…
— Переживаю, что делать?
— Но переживать мало, — Соколков попытался перейти на бодрый тон. — Надо каким-то образом реагировать на критику в печати! — И сказал уже серьезно: — Может быть, вам все-таки вернуться на стройку? На днях станцию сдавать будем.
Лена промолчала. «Как же вернуться, если никому в глаза не могу посмотреть?»
— Понимаю, — продолжал Соколков, — это сейчас не легко. Вот что, Елена Андреевна, в жизни бывает всякое, но и преодолеть можно все. Человек обязан преодолеть все. Кому же, как не нам, встречать и радости, и горести разные? Надо быть сильной, иначе куда мы годимся? — Он прошелся по выщербленной земле, круто повернулся к Лене. — Есть разумное предложение. Возглавьте-ка первую партию строителей, уезжающих на восток! Человек тут должен быть серьезный, ответственный…
— Спасибо, Валентин Александрович, — ответила Лена. — Никого и ничего я не хочу возглавлять.
— Но вы же — прирожденный строитель!
Лена вздохнула, опустила ресницы, прочертила носком ботинка круг на земле и посмотрела уставшим взглядом.
— Если можно, помогите получить направление на новую стройку.
— Это полвопроса. А как все-таки насчет того, чтобы возглавить отъезжающих? Проводим со всеми почестями…
— Нет! — сказала Лена. — Спасибо. Я как-нибудь сама.
— Ну, хорошо, — согласился Соколков. Он напряг лоб, перебирая в памяти, что ему предстояло сделать в этот и в следующий дни. — Завтра начнет работу государственная комиссия… дел по горло… Заходите послезавтра.
— Валентин Александрович! Поймите — не могу я оставаться здесь ни на один день. Это не малодушие. Просто не переношу сожаления. А оно будет при каждой встрече с теми, кто меня знает. Единственное, о чем я прошу, — направление на стройку.