Я тогда понял, что у нас больше не будет детей, и из-за этого я и баловал Фила. Я ношу его с собой почти все время, боясь пропустить даже миг его жизни. Это легко, так как он молчит, как я, и не издает те странные звуки, которые так любят издавать его мать и другие братья и сестры. Его глаза такого же цвета, как у матери, большие и выразительные. Он вполне способен ползать по пещере, но я ношу его на руках.
Бех только усмехается и качает головой туда-сюда. Она пытается издавать звуки для Фила, и он наблюдает за ее ртом и пытается повторить. Когда ему удается, Бех так сильно радуется, что Фил пугается. Я прикасаюсь к его щеке носом и прижимаю к себе.
Я знаю, как его пугают эти постоянные звуки.
Мы лежим на шкурах, Бех все еще в слезах, как и Лах, которая сидит на шкуре и глядит на свои руки. Иногда она смотрит в сторону той части пещеры, откуда раздаются вздохи Ли и Ней. Кей приближается к Лах и издает звуки, и Лах отвечает. Бех издает резкие и громкие звуки, и девочки замолкают и ложатся.
Я лежу в центре. Бех и Фил – по одну сторону от меня, а Лах и Кей – на другой. Если я лежу на спине, я могу дотянуться до них всех. Лах лежит дальше всех, как Ли раньше. Она откатывается к устью пещеры, подальше от меня. Она скоро выберет себе пару, я уверен. Она и Ли все равно будут рядом, но теперь все будет по-другому.
Моя семья растет.
Мои босые ноги мерзнут. Я и не представлял, как холодно может быть вдали от пещеры, когда по озеру гуляет ветер. Я, наверное, знал, но забыл. Я забываю много вещей в последнее время, например, имя, которое Кей и Гар дали своему последнему ребенку. Я просто не могу запомнить.
Кашель Бех заставляет меня забыть о моих ногах. Я прижимаю ее к груди, держа так крепко, как могут держать мои старые руки. Она почти ничего не весит, и это хорошо и одновременно плохо – потому что поэтому я ее и ношу. Она слишком слаба, чтобы ходить.
Ли знал, что мы не вернемся — я видел это в его глазах.
Если Бех лежит на боку, это успокаивает ее кашель, по крайней мере, ненадолго. Он никогда не проходит полностью, и он становился сильнее по мере приближения зимы. Ее рука едва цепляется за меня. Она очень слаба. Она почти не ела и сделала всего лишь несколько глотков воды в минувшие сутки. Не помогает ни одно растение, которыми она нас раньше лечила.
– Хо! – Я наткнулся на ветку дерева, преградившую тропу, и едва удержал равновесие.
Она хихикает – звук, который напоминает мне о красивой молодой девушке, которую я так давно встретил.
Бех касается моих губ пальцами.
Смех превращается в кашель, и я прижимаю ее к себе и бегу быстрее. Я не хочу прийти туда слишком поздно. Я хочу быть в нашей пещере, когда придет время.
Я не знаю почему, но я чувствую, что мне важно быть там. Именно здесь мы узнали друг друга — здесь мы стали парой. Именно там я поместил Лах и Ли в Бех, и тут они оба родились. Именно в это место Бех всегда хочется возвращаться – хотя бы каждое лето. Просто заглядывать и перебирать странные вещи внутри черного контейнера.
Может, она думает о Папе, когда делает это.
Я спотыкаюсь еще раз, поднимаясь на небольшой уступ от оврага к устью нашей пещеры. Я рад, что все еще светло. Быстро заглядываю внутрь, чтобы убедиться, что никакие животные не поселились тут с тех пор, как мы были здесь в последний раз.
Пещера пуста.
Я поворачиваюсь боком, чтобы внести Бех внутрь, но сквозь узкое устье пещеры нам не пролезть одновременно. Я ставлю ее на ноги и поддерживаю, пока мы пробираемся сквозь щель. В задней части пещеры, где мы привыкли спать, лежит куча шкур, и я кладу Бех поверх них и использую ее маленькую блестящую круглую вещь, чтобы быстро разжечь огонь.
Моя спина болит, когда я выпрямляюсь. Я бросаю еще несколько кусков дерева в пламя и слышу, как Бех выкрикивает мое имя. Я быстро бегу к ней, мои собственные страдания позабыты. Я ложусь рядом с ней и укрываю нас шкурой. Я держу ее хрупкое тело, обнимая ее, пока кашель снова лишает ее способности дышать.
Как только все стихает, я укладываю ее обратно и сворачиваюсь рядом с ней. Она дрожит, и я натягиваю на нас еще одну шкуру. Кажется, ей трудно оставаться теплой, хотя еще не слишком холодно. Я обнимаю ее крепче, чтобы мое тепло шло к ней. Я держу ее, когда солнце садится, и тепло огня наполняет маленькую пещеру.
Я вспоминаю. Как в первый день я увидел ее сидящей на дне моей охотничьей ямы. Как упряма она была поначалу, хотя когда я вспоминаю об этом сейчас, я понимаю, что она была смущена и напугана. Я помню, как она впервые распутала мои волосы и помню маленькую деревянную штуку, которую я сделал, чтобы помочь ей.