— Не сердись на меня, дролюшка, — шептала Валюха. — Я слишком долго ждала… Я достойна порицания… Чу! шаги чьи‑то? Нет, это мое сердце стучит…
Спустя недолгое время Карцев выглянул из двери наружу и повернулся с виноватой замерзшей улыбкой — ему было совестно, что приходится вот так, что лучшего уюта у него для любимой нет. Закурил сигарету и опять посмотрел на вышку. Двигатели гудели ровно. Сказал с досадой:
— Жизнь называется…
Валюха появилась в проеме двери, закусив губу. Она поправила сбившийся на затылке платок, вздохнула, щурясь посветлевшими глазами.
— Ты, кажется, хотела мне что‑то сказать? — спросил Карцев.
Она шевельнула бровями, вспоминая, и вдруг тихо засмеялась:
— Хотела сказать: дролюшка мой!
— И все?
Валюха схватила его руки, прижала ладонями к груди и сама прижалась губами к треугольнику белеющей из расстегнутого ворота рубахи шеи.
— Надо идти, — сказал Карцев и настороженно прислушался: ровно гудевшие дизели внезапно изменили свой тон, и тут же послышались раздраженные голоса:
— Эй, Карцев!
— Верховой, где ты?
— Куда черт его упер!
— Вот… — выдохнул Карцев с досадой, торопливо застегивая брезентовку.
Валюха поцеловала его быстрым летучим поцелуем, и он бросился на свое место к желобам. Возле запасного бака остановился, невидимый, послушал.
— А я тебе говорю: дрыхнет где‑нибудь, иначе не прохлопал бы изменение раствора! — кричал Шалонов, яростно трезвоня гаечным ключом по стояку вышки, словно на пожаре.
— А не ухнул ли он со сна в отстойник? — предположил Марнел не совсем уверенно.
— Не сходи с ума, — сказал Бек рассудительно, но сам, щелкнув фонариком, взобрался по стремянке наверх.
Карцев выступил из темноты, посмотрел на рабочих, не понимая, что произошло.
— Вот он! — вскричал Шалонов.
— Где тебя носит? — спросил сердито Бек с высоты.
— Отходил на минуту, по надобности… — соврал Карцев, глядя в землю.
— Почему не предупреждаешь? Ты знаешь, что произошло? — напустился на него Бек, спрыгнув на пол. — В скважине прихват!
Руки Карцева, еще таившие тепло Валюхиного тела, похолодели. Что такое прихват, объяснять не требовалось: где‑то на глубине порода сжала трубы так, что неизвестно, удастся ли их вырвать.
Карцеву все еШе не верилось в несчастье, хотя по лицам товарищей было видно, что они не шутят. Ему вдруг сделалось так жарко, что захотелось сунуть голову под струю, хлеставшую из брошенного шланга.
«Идиот!* Натворил делишек!» — выругал он себя с озлоблением и жестоко помял в горсти обросший короткой щетиной подбородок.
— Ну, нечего таращить зенки друг на друга, пошли работать, — приказал Бек. — Будем расхаживать инструмент.
«Расхаживать… — соображал туго Карцев. — Расхаживать — значит, дергать трубы вверх — авось разожмет челюсти порода».
Встали по местам, начали. Заревели напряженно под нагрузкой дизели, вильнула по белому диску бумаги стрелка индикатора веса, оставляя за собой жирный частокол скошенных зубьев.
— Да–а… не иначе, на верей напоролись… — промолвил, тяжело дыша, Бек.
Что за пакость — верейский пласт, Карцеву объясняли. Эта цепкая вязкая глина почище гудрона схватывает трубы.
Попытки Бека расходить инструмент не привели ни к чему. Под утро, бросив возню с подземными силами, он сообщил в контору об осложнении и засел в будке писать объяснение.
Вместе с утренней сменой буровиков прибыли Хвалынский, Кожаков, Иокра–Дубняцкий и участковый геолог Руз. Хвалынский поднялся на помост вышки, осмотрел придирчиво диаграмму «осведомителя», анализ раствора, полистал вахтенный журнал, спросил хмуро:
— Как же это, Бек, угораздило вас?
— Прихват был мгновенный.
— Кто стоял на желобах? — пробежал Хвалынский взглядом по лидам рабочих.
Измотанная тяжкой ночью вахта топталась рядом. Бек поспешно объяснил.
— Изменений качеств раствора не зафиксировано.
— Гм… Я удивился бы, если бы все оказалось зафиксированным! — буркнул Хвалынский.
Вахта переглянулась. Подавленный, считавший себя виновником, Карцев подумал: «Какой резон бурильщику покрывать меня? Да и бесполезно! Один черт, все станет известно».
— Надо в оба следить за циркуляцией раствора, тогда не упустишь момент прихвата. А упустил, так быстрей шевели мозгой, принимай экстренные меры, как вас учили, — изрек назидательно Середавин.
Участковый геолог, поколдовав с растворами, заявил, что, видимо, бурильщики наткнулись на пласт верея, как то и предполагал ночью Бек.