Валюха сидела напротив Карцева, но ни разу на него не взглянула. Вообще, с тех пор как вошла, сказала только две фразы Леониду Нилычу, в остальное время была задумчива. Выпила со всеми, однако ела неохотно и все подкладывала своему однорукому начальнику. От ее полушубка, когда Карцев вешал его на крючок, от шали, брошенной на спинку стула, исходил все тот же знакомый, едва ощутимый аромат «Белой сирени». Валюха не видела, но, должно быть, чувствовала, когда Карцев бросал на нее вскользь короткие взгляды, и тогда по лицу ее проходила легкая тень досады, как при внезапном воспоминании о прошлом, с которым все порвано, но которое все‑таки дает о себе знать, наполняя сердце тревогой.
Она и сейчас, сидя за столом, не осмеливалась поднять глаз на человека, которого однажды как бы разложила в своем воображении на два образа, идеализировав одного и принизив другого. Зачем это ей понадобилось? Забоялась, как бы не повторился Маркел в его лине?
Полгода жила она свободно, но свобода ожидаемых радостей не приносила.
Карцев продолжал поглядывать на Валюху, но вовсе не для того, чтобы смутить ее, а просто закреплял в себе привычку смотреть на нее как на несуществующую, иначе, казалось ему, он не сумеет избавиться от ее подчиняющей силы. У него отнюдь не прибавилось уверенности в том, что сближение с Сашей будет способствовать энергичному вытеснению Валюхи из его сердца, и все же сделал попытку. С тех пор он стыдился себя и больше попыток не делал, знал: все напрасно Уж если с Сашей не удалось забыть прошлое, то с кем же еще?
После памятного посещения дома Сашиной свекрови осталось тягостное воспоминание. С Сашей он иногда встречался, но ласкать ее больше не рисковал, прежде чем сказать слово, взвешивал его.
Зачем такая бесперспективная тянучка? Непонятно.
Вряд ли можно любить и быть свободными друг от друга. Такая любовь есть не что иное, как чудовищный эгоизм. Все это недостойно человека, и Карцев понимал всю неестественность их отношений. Его все сильнее охватывало недовольство собой, и он стал уклоняться от свиданий с Сашей. Это не составляло большого труда, поскольку путь от Венеры до Нефтедольска неблизкий.
Саша забеспокоилась, приехала сама к нему и увезла к себе на воскресенье. В тот раз она призналась ему, что у нее есть заветная, несбывшаяся мечта. Девичья мечта. И если она сбудется, то придет и счастье, и все остальное.
Карцев промолчал, не придав значения ее словам.
При следующей встрече Саша выглядела еще более хмурой и раздраженной. Провожая ее домой, Карцев спросил, отчего у нее такое настроение: с работой не ладится или какие‑нибудь неприятности?
Саша помолчала, словно собираясь с духом, наконец сказала:
— Меня беспокоит неизвестность.
— Какая?
Саша подняла глаза. В них было столько смятенья и тревоги, что Карцеву стало не по себе.
— Скажи мне, — молвила она тихо, прерывисто, — ты хочешь, чтоб мы были вместе?
Карцеву запомнилось, как в ту секунду его охватила острая тоска по дому, по собственному углу, по верному сердцу дру1 а. Захотелось войти в Сашин дом и больше не уходить.
«А! Так и быть, — решил он разом. — Поставим точку — и все обойдется. Пора кончать волынку. Женюсь поскорее, чтоб заодно и Валюха вылетела из головы ко всем чертям! Саша не хуже, а лучше ее, всем взяла. Что красива, что умна, а главное — серьезна. За нее можно не опасаться, такая не сбежит, пока ты будешь стоять вахту на буровой…» — убеждал себя Карцев. И он сказал те самые нужные слова, которые и следовало сказать в тот момент. Он дважды повторил, что хочет, чтобы они были вместе.
— Может, у тебя есть сомнения насчет Тимофеевны? То выбрось их из головы — она спит и видит меня замужем.
— Так это и есть твоя заветная мечта?
— И это… Но есть еще кое‑что…
— Может, ты все же откроешь мне?
И тогда Саша пояснила, что прочное счастье будет лишь в том случае, если она замуж выйдет весной.
— Да–да, не улыбайся. Только весной и чтобы в вишневом садочке, когда кругом белым–бело, когда хрущи гудят, соловьи поют и вишни роняют лепестки в стаканы с вином… Чтоб головы людей были осыпаны вишневыми лепестками, чтоб… — Саша запнулась и умолкла.
— Но до весны еще ой–ой–ой! — воскликнул Карцев, принимая слова ее за не совсем подходящую к случаю романтическую шутку. Что поделаешь с этой Сашей, если таково свойство ее натуры — находить даже в железных электродах живое чудо жизни.