— Опусти инструмент и пройди еще немного, раз не устраивает Маркела Алмазова давление, — оказал наставник как бы в шутку, но по глазам его видно было, что он вовсе не шутит, что ему не менее остальных хочется завершить поистине хирургический прокол скважины, да к тому же втемную. Какой мастер не мечтает показать наивысший класс бурения!
Карцев заколебался на секунду, помня прежнего Середавина. Но ведь хирургический прокол! Кому еще выпадет такой случай.
Показав Маркелу на штурвал превентера, — закрыть, если вдруг начнется сильное газопроявление, — Карцев сел за пульт. Рабочие отошли, уставились на индикатор веса. Каждому хотелось заметить момент, когда долото войдет в фонтанирующую скважину. Стрелка прибора пошла вверх, показывая растущую нагрузку на долото. Середавин дернул поспешно за рукав Карцева, подмигнул многозначительно: глянь, мол, назад. Карцев снял с турбобура нагрузку, обернулся: к вышке шествовала большая группа специалистов во главе с самим начальником объединения.
Рабочие тоже повернулись с любопытством в сторону высокого начальства, расступились, пропуская. Поздоровались, переглядываясь между собой. Все чувствовали себя примерно так, как, скажем, солдаты гарнизона где‑нибудь на краю света, увидавшие вдруг в своей казарме маршала…
Начальники после осмотра скважины Карцева и Бека, посовещавшись, решили не испытывать больше судьбу и дальнейшее бурение прекратить. Трубы поднять, а в забой опустить шпуровые торпеды и сразу после взрыва давить фонтан через обе наклонные цементным раствором и водой. Середавин и Карцев развели в досаде руками: увы, классный прокол не состоялся.
Счастливая подсказка Саши Деминой избавила от другой большой работы — прокладки двадцатипятикилометрового водопровода: воду пустили по одной «нитке» магистрального газопровода и припасли в достаточном количестве. Запруженная глубокая балка рядом с буровой превратилась в настоящее озеро. Хотя весна была сонливая, недружная, снег все же растаял, и перенасыщенная земля тоже прибавила к запасам буровиков толику своей влаги.
Всю ночь и утро следующего дня к Венере подтягивали нужную технику. Было туманно, сыро, но к полудню все же проклюнуло скупое солнце, и водоплавающая дичь, задержавшаяся с перелетом на север, зароилась с шумом над Кирюшкой. Даже общипанные сороки, что стрекотали приплясывая всю зиму возле будки, исчезли в раскисшей, унылой дали.
Народа собралось на буровой, как на праздник. Работники спецслужбы треста привезли торпеды, подключили провода к машине. Заряды легли на дно наклонных скважин, где‑то в десятках сантиметров. от фонтанирующей. Буровики навинтили заливочные головки, от них к огромным язам потянулась паутина труб. Наступил решающий момент.
Хвалынский встал на возвышение, чтоб его видели заливщики с обеих наклонных, в руке платок. После включения подрывной машинки взмах платка будет сигналом для закачки раствора.
Карцеву сродни волнение и переживания, которые испытывал Хвалынский. Сейчас он опустит платок. Удача или поражение?
Что‑то придавало Карцеву уверенности: то ли обостренная интуиция, толи инженерный расчет, то ли еще что‑то посильнее, чему мы подчиняемся, когда вопрос ставится ясно и бескомпромиссно — «быть или не быть».
Резко опустилась рука Хвалынского, и язы тут же задымили выхлопами. Было заметно издали, как они раскачиваются от напряжения, вдавливая в глубь недр раствор цемента. Переплетения труб ходили ходуном, терлись друг о друга, глухо позванивали. Кругом них — запретная зона, никому подходить не разрешается. Случись, лопнет труба — струей жидкости, как раскаленным прутом, прорежет человека насквозь.
Хвапынский не спускал глаз с фонтана. Машинально пошарил рукой в карданах, вынул портсигар, открыл. Там одна–единственная папироса. Что ж… Зажал в пальнах и вдруг застыл, чуть приоткрыв рот.
Ставший привычным, как собственные руки, чуть изогнутый ветром в вышине светло–фиолетовый клинок газа стал на глазах терять прозрачность, становился мутным. Наверху у него появился пенный султан.
«Наша взяла!» — хотелось закричать Хвалынскому, но он понимал, что мутный султан — только начало, что до победы еще ого–го! У фонтана огромная мощь, и пока он захлебнется, немало сил придется отдать.