- Да что ты можешь знать обо мне, - горячее дыхание этернеля вперемежку с шепотом пробирали до мурашек. - Ни хрена моржового, - ладонь легла на шею девушки, а пальцы мага крепко впились в кожу, тем самым заставив Хло с шипением запрокинуть голову. - А уж кому-кому, но точно не тебе называть меня лицемером. Спасибо большое за все, что ты сделала, солнышко, - губы Эдду прижались к самому уху Гейбл. - Это искренне. Если так достало играть роль "мамочки", то тебя никто не держит, иди на все четыре стороны. Больше я к тебе не обращусь.
Он резко и несильно оттолкнул от себя Хло, тут же запихивая руки в карманы.
- Твоя грубость чаще граничит с идиотизмом, - раздался знакомый такой родной голос позади него.
Эдду замер, боясь повернуться, сердце на секунду перестало биться, и щепа горечи вновь, спустя столько лет, пронзила его. В горле сам собой застрял отвратительный ком. Мужчина поморщился и прикрыл глаза, совершенно забыв, что его временное помешательство может заметить девушка.
- Посмотри же на меня, - все не утихала его галлюцинация.
Он сглотнул и прерывисто выдохнул, ощущая, как сжимаются кулаки, а все мышцы сводит судорогой. Осторожно, вполоборота, самым краем глаза он бросил взгляд в темный угол.
Женщина стояла там, такая же улыбчивая, как и три сотни лет назад. Будто Эдду вновь вернулся в свое смертное прошлое. Даже ее лик был слегка размыт, будто слабый человеческий взор вновь вернулся. При жизни, будучи человеком, Эд частенько страдал от своего плохого зрения. Все господа, слабые на глаза, пользовались удобными окулярами и могли даже читать темными вечерами перед камином.
"Чертовы французы", - тут же всплыло в голове.
Он тайно желал самой страшной смерти своему белому господину де Лаверу. Пухлый французишка с отвратительными тонкими усиками портил в месяц по несколько невинных молодых девушек. После ночи с лягушатником они ходили тихими и неделями горько плакали каждую ночь. Рабыни с тринадцати, а то и с двенадцати лет свыкались с мыслью, что до конца жизни будут вынуждены ложиться вместе с белым уродом и удовлетворять все его садистские наклонности.
- Наконец, муж решил обратить внимание на свою жену, - ее улыбка как всегда ослепительно сияла на фоне черной, как зимняя ночь, кожи, такой мягкой, что голова шла кругом. - Мы соскучились, ее рука погладила огромный круглый живот. - Твоя дерзость всем нам вышла боком, не забывай.
Этернель отвернулся от видения и попытался сосредоточиться на реальной Гейбл.
- Помнишь? Помнишь. Ты всегда нес много проблем на своих плечах. И в большинстве был сам виноват, как и...
Эдду с громким рыком послал допитый стакан туда, где стояла его жена. Тот со звоном разлетелся на сотню осколков, встретившись со стеной.
- Уходи, - буркнул он, исподлобья глядя на Хлою. Вампирша что-то хотела ему сказать, но Эдду прервал ее на полуслове, рявкнув: - Уходи!
Рыжая странно на него посмотрела, подхватила скинутый плащ и направилась ко входной двери. Только девушка вышла, он схватил бутылку с огненным пойлом, откинул крышку и поднес к губам.
Секунда промедления и, вместо того, чтобы опрокинуть в себя виски, мужчина послал пузатую бутыль прямиком в телевизор. Врезавшись в экран, жидкость выплеснулась, заливая все вокруг. С гулким стуком тара рухнула на тумбу под телевизором. Сам экран, пойдя трещинами от встречи с толстым стеклом, повалился назад и треснулся о стену.
Вспышка ярости прошлась по телу вампира, и он с грудным рыком, ухватил журнальный столик за столешницу и перевернул его. Снова осколки. Следующим под раздачу попал диван, перевернутый вверх маленькими ножками. Полки с книгами пошли следом. Томики знаний, обиженно зашелестев листами, разлетелись в стороны.