Не в силах устоять перед искушением, поднялся со стула, нависая над котелком и окунаясь в облако источаемого им божественного аромата, и чуть не захлебнулся.
— Гречка с тушёнкой! Ммм… чафк-чафк, нам-ням…
Схватив ложку я от души наложил себе в миску такого родного и горячо любимого блюда, после чего, принялся с жадностью его поглощать.
— Вообще-то, это стрефа с мясом вакабаки, — заметила Селестина, с некоторым удивлением за мной наблюдая.
— Неважно, — прочавкал я в ответ.
Затем, оглядев стол, на пробу закинул удочку:
— А у вас тут, случаем, нет слабоалкогольного напитка, получаемого путём брожения на молотых сухарях?
Брови женщины изумлённо дёрнулись, но, после она кивнула и сделала жест слугам.
— Принесите смун.
Когда передо мной поставили деревянную литровую кружку с тёмным напитком внутри, я осторожно пригубил и тут же расплылся в улыбке, да, это был квас, самый настоящий, такой, какой в империи сроду не найти. Хотя, пиво-то делают, только в путь. А квас, — нет. Я бы сам попробовал его поставить, да только процесс больно тонкий, чуть где промахнёшься и всё, привет туалет, а я только в детстве видел, как дед делал, но почти ничего не запомнил.
— А ты точно имперец? — с сомнением спросила графиня-адмирал, когда я довольно грохнул опустевшей кружкой об стол и громогласно заявил: — «Ух, хорошо!»
— Неа, — покачал головой я, довольно отвалив от стола, — я с Утсволса, но всё детство в сиротском доме провел и родителей не знаю. Кто-то говорит, что я похож на понтийца.
— Я бы сказала, что на тингландца, — прищурилась женщина, — есть в тебе что-то такое.
Я подумал, почесал подбородок, вспоминая что ещё бывает у северных народов, уточнил:
— А баня у вас есть?
— Что? — наморщила лоб Селестина.
— Ну это, специальная изба, которую натапливают так, что жар к земле пригибает, и в ней моются.
— Ты имеешь в виду, нахом?
— Ну да, наверное, — обрадованно кивнул я, — нахом. Слушай, а можешь организовать мне нахом? Только это, чтобы туда смуна вашего побольше, и чтобы после можно было в снег понырять, или купель ледяную? А? Сможешь?
Я с надеждой заглянул в глаза женщине. Спохватившись, добавил.
— И это, ещё бы деревянных веников с листьями соорудить, подсушить и ими ещё тело похлестать.
— Нет, ты точно тингландец, — наконец отмерла та, — такое придумать. Веники…
Она покачала головой.
— Есть у нас, повыше в горах живут, секта не секта, но общины, наособицу. Со своим укладом. Воинов хороших, правда, для армии, по договору с королём, на службу присылают. Мы их, в основном, на границе с мёртвыми землями держим, всякую нечисть отлавливать. Вот у них что-то подобное бывает. Какие-то ритуалы с нахомом связанные.
— Слушай, — загорелся я, — отвези, а?
Та вздохнула, затем нехотя кивнула:
— Ладно, отвезу. Но только ты мне сам это покажешь, с вениками.
— Да не вопрос.
Обед плавно закончился и я, поднявшись и почувствовав в животе приятную тяжесть, довольный и сытый, искренне произнёс:
— И накормила, и напоила. Такой вкусноты стол лет не пробовал. Чуть язык, вместе с ложкой не проглотил.
Поднявшаяся вслед за мной, графиня-адмирал, постаралась спрятать улыбку, но я видел как дрогнули уголки губ. Моя похвала была ей приятна. И пусть готовила не она, но хозяйка, как-никак.
Тут мой взгляд вновь упал на гобелен и я поинтересовался:
— А это у вас тут что?
— Это… — Селестина, задумчиво посмотрела на сцену битвы, затем ответила, — лет шестьсот назад, вроде, напали какие-то нелюди на летающих лодках. Владели мощными магическими амулетами. Они им не помогли, конечно. Лодки сбили, остальных добили на земле. Кстати, ваши имперские магистры постарались. Собственно, с тех пор наши страны и являются союзниками.
— Ух ты, — удивился я, — а в имперских учебниках истории ни строчки.
— Да, с Мёртвых земель временами какая только пакость не лезла, — поморщилась Селестина, — про каждых писать никакой бумаги не хватит.
— А ты думаешь, они оттуда пришли?
— А откуда ещё?
Действительно, когда под боком такая терра инкогнита, всё на неё списывать будешь. Хотя, на мой взгляд, это было не что иное, как нападение инопланетян с применением лучевого оружия.
— Слушай, а эти их магические амулеты не сохранились?
— Сохранились, — кивнула женщина, — только они не работают. Во дворце даже где-то пару штук было.
— Дашь поизучать? — тут же поклянчил я.
— Если хочешь, — пожала плечами женщина, — дам команду, найдут и принесут.
— Ну и отлично, — потёр я руки.
— А пока, — внезапно подошла ко мне графиня-адмирал, так близко, что между нами едва ли можно было просунуть ладонь, — ты покажешь мне другое.
Я сглотнул, глядя в её холодные глаза, хрипло уточнил:
— Что покажу?
Губы женщины приоткрылись. Она облизнула их кончиком языка, неторопливо и возбуждающе.
— Твой меч, — произнесла она с придыханием, — который тебе вручил наш бог.
— А, это, — несколько разочарованно произнёс я, — он там, в карете лежит.
— Ты оставил божественный артефакт валятся в багаже⁈
— А что ему будет?
— Дурак, какой же дурак! — почти оттолкнув меня, Селестина бегом бросилась к дверям.
— Что сразу дурак, — обиделся я, волей-неволей спеша вслед за ней, — он же железный.
Глава 12
Моя сумка, с бронёй и мечом, находилась среди прочих вещей позади кареты, порывшись там, под нетерпеливым взглядом Селестины, я, наконец, вытянул баул из самой середины, раскрыл и достал завернутое в рогожу оружие.
— Всё на месте, — улыбнулся я ей, разворачивая ткань, — ничего не пропало.
Увидев увеличенный в пять раз кинжал, с огромной гардой и массивным лезвием, графиня-адмирала благоговейно прошептала:
— Какой большой!
— Не ты первая это говоришь, — самодовольно ответил я.
— Да, божественный меч ни с чем не спутать. Разреши.
Она протянула руки и я, без лишних раздумий, вручил ей его, спокойно наблюдая, как она осторожно принимает оружие на раскрытые ладони.
— Лёгкий! — удивилась она, — а по виду, так вообще неподъемный должен был быть.
— Сама сказала, божественный, — хитро прищурился я.
— Точно, — она кивнула признавая мою правоту, — а какое у него имя?
— Имя? — я замялся, вспоминая свой, как мне тогда казалось, оригинальный ответ легатам, — ну, как бы, Гладиолус.
И вновь она посмотрела на меня как на дурачка.
— Уму непостижимо, — помотала графиня-адмирал головой, — назвать меч цветочком. Правду говорят, маги странные. А почему ты вообще его здесь оставил? Побоялся, что во дворец с ним не пустят?
— Да нет, — почесал я затылок, — просто оставил. Я бы, если бы ты не попросила, его бы даже не брал с собой. Я вообще думал его на стенку повесить у себя, ну как сувенир. И табличку памятную.
— О боги, — пробормотала ошарашенно Селестина, выпучившись на меня, — всё, Вольдемар, ничего больше не говори, а то я просто с ума сойду.
Схватившись ладонью за лоб, забегала туда-сюда, бормоча:
— Божественный меч, на стенку, сувенир…
Тут она остановилась и, повернувшись ко мне, с отчаянием произнесла:
— Ты разве не понимаешь, что такое бывает раз в несколько сотен лет, чтобы Воин одарил оружием!
— Он мне ещё и амброзии налил, — похвастался я, кивнув, — целую кружку выпил.
Пару минут она молча смотрела на меня, затем упавшим голосом произнесла:
— Ты не врешь.
— А зачем? — пожал я плечами, — мы с ним нормально общий язык нашли, он даже, по моей просьбе, моего хорошего товарища, — магистра, своей ладонью отметил.
Эту информацию она переваривала ещё дольше. Честно сказать, на женщину было больно смотреть, настолько сильно было её отчаяние проглядывающее сквозь маску бесстрастности.
— Нет, такого просто не может быть, — застонала она, — просто не может. Если только…
Тут она вздрогнула, глаза её расширились и она, охнув, тихо произнесла: