Прихватив оба чемодана, подошел к двери спальни. Опускать поклажу и открывать дверь рукой было лень, поэтому я просто пинком распахнул её, вваливаясь внутрь и мстительно бросая чемоданы на пол. Специально погромче, чтобы миссис Шонс было лучше слышно.
Грохнуло знатно, как никак углы были отделаны металлом на клёпках и сразу за этим раздался резкий женский вскрик. Вот только кричала не бабка внизу, крик раздался прямо в комнате, заставив меня в ступоре замереть. А затем я увидел, как с кровати на меня всё расширяющимися глазами смотрит молодая девушка в одном полупрозрачном пеньюаре.
— А-а! — испуганно заголосила она, судорожно натягивая на себя одеяло и прижимаясь к высокой спинке кровати, — не подходи! Не подходи!
Она судорожно дёрнулась к прикроватной тумбочке, что-то там нашаривая, затем выставила перед собой бляху на цепочке, в которой я узнал студенческий жетон родной Академии.
— Я учусь в Академии! — нервно произнесла девушка, попыталась предать голосу угрожающие нотки, — и даже умею колдовать!
Отойдя от первого шока, я присмотрелся к ней и, внезапно, узнал одну из учениц Вольдемара. Вспомнив фамилию, спросил:
— Виолар? Альтина? Ты чего здесь забыла?
— Ой, — слабым голосом произнесла она, — Чёрный плащ, то есть, я хотела сказать, профессор Локарис? Я вас не узнала. А вы… вы… вы уже выздоровели?
— Выздоровел, — ответил я, невольно хмыкнув, от того, что она напомнила прозвище Вольдемара, за вечно чёрные одежды прозванного студентами Чёрным плащом, — но ты не ответила, чего здесь забыла?
Первый шок прошел и у неё, и, продолжая кутаться в одеяло, та неуверенно ответила:
— Я тут живу. А вы зачем сюда?
— Я сюда, потому что это моя квартира.
— Но это невозможно, — тихо произнесла Альтина, поняв по моему виду, что я не шучу, — я живу здесь уже три декады…
— Который я провалялся в госпитале, — кивнул я.
— И заплатила хозяйке за две гекаты вперёд… — ещё тише, чуть не плача, произнесла девушка, — она сказала, что квартира свободна.
— И вас даже не насторожили мои вещи?
— Миссис Шонс сказала, что это от бывшего постояльца, с которым случилось несчастье. Я думала, она имеет в виду, что он умер, поэтому просто убрала их в коридор. Мне даже в голову не пришло, что это были вы.
— Ну не плачь, — принялся успокаивать я её, — ничего, на самом деле, страшного не произошло.
— Но как быть? У меня нет больше денег чтобы снять другую квартиру.
Я увидел, что Альтина закусила губу в растерянности, а глаза наполнились слезами. Невольно пожалел студентку. Не было в ней той уверенности в себе и стойкости, что присуща подросткам, рано вкусившим самостоятельности. Скорее всего до поступления в академию она жила в семье, где ей не приходилось думать о заработке или помощи родителям. Росла этаким комнатным растением.
Родители, вероятно, опасаясь необоснованных трат, заставляли оплачивать жильё заранее сразу на полгода, чтобы у дочери было меньше проблем. И только жадность старухи Шонс сыграла с ней злую шутку.
— Так, только без слёз, — решительно пресёк я попытку девушки разреветься, — сейчас всё решим. Ты давай, пока оденься, а я пойду позову хозяйку.
Выйдя из спальни, я прикрыл дверь, давая Альтине возможность спокойно привести себя в порядок, а сам, пройдя к лестнице, громко крикнул вниз, на первый этаж, где было подозрительно тихо:
— Миссис Шонс, будьте любезны, подойдите-ка к нам.
Постояв с минуту, и не слыша шевелений в ответ, я прокашлялся и повторил уже громче:
— Миссис Шонс, или вы добровольно придёте сюда, или я вас принудительно поведу в магистрат.
— Иду я, иду, — раздалось сварливое карканье и, злобно позыркивая на меня левым глазом, старуха возникла у лестницы и стала тяжело подниматься наверх, поминутно кряхтя и всем видом показывая как ей тяжело.
Очередная игра. Видел я, как она лихо в маршрутную телегу заскакивала, расталкивая всех, успевая на ходу собачиться с другими такими же бабками, как и она направляющимися утром на городской рынок.
Вот тоже, средневековый городской транспорт, оказывается. Длинная телега, с рядами скамеек и кучер с парой коней в упряжке. Мест на двадцать, если сидя, но в часы пик на эту телегу и тридцать, и больше залазило. Проезд медяк. Лошади у кучера давно приученные по маршруту сами ходить, а он только сидит, да с кнутом в руках зорко одним глазом назад поглядывает, — пассажиров считает. Если кто безбилетником или на ходу заскочить решил, под шумок, ловко только кнутом щёлкнет, и хитреца с телеги сдувает как ветром.