Диавол любит эти минуты. Они — его рук дело. В лучшем случае, когда видит, что человек — мужественный борец и имеет стойкое сердце, он только советует ему развлечься, внушая, что тот не иначе может избавиться от своей тоски и уныния, как отправясь к другу, к близкому человеку, в гости, в театр, наконец. (Мирских он часто, даже при легкой скуке, посылает в театр, кино, клуб и т. п.) В худшем же случае, когда добьется того, что под гнетом уныния душа человека склоняется к полному отчаянию и безнадежию, толкает на самоубийство. Но как бы то ни было, слушать его, конечно, нельзя. Мы будем говорить о первом, чаще встречающемся случае. Преп. Синклитикия, мысль которой я развиваю, учит, что в это время надо не уступать врагу, а насильно ломать себя и подвизаться против него молитвой и псалмопением75. По — видимому, странное средство — из многих вещей выбирать именно ту, которая опротивела, но это средство единственное! Иначе враг не отойдет. Разве только тогда, когда мы одну страсть променяем на другую.
Перепродадим себя другому бесу — например блудному. Тогда уныние отойдет, и, хотя бы мы были в одиночестве, нам не будет скучно. Человек найдет для себя дело… Лучше ли ему будет от этого — пусть каждый решит сам.
О некоторых бесовских искушениях. О болезнях
«Много коварных сетей у диавола, — говорила мать Синклитикия. — Не успел поколебать душу бедностью — он уловляет ее богатством. Не одолел ее оскорблениями и поношениями — вооружается на нее похвалами и славою. Не возмог обольстить душу удовольствиями — он покушается сокрушить ее невольными трудами. Если человек побеждает диавола крепостью телесною, диавол посылает на него болезни»76.
Любой из нас может попасться в одну из этих сетей или даже во все сразу. Кто внимательно следит за своими помыслами и желаниями, а равно старается исследовать, «откуда ветер дует», то есть при находящем искушении допытывается, что явилось причиной последнего и кто виноват в том, он ли сам или соблазн со стороны пришел, — тот, при наличии определенного опыта, вскоре начнет познавать, что за многими внешними вещами невидимо для глаз, но видимо для сердца скрывается мохнатая лапа врага рода человеческого. Даже за один день трезвения, или, грубо выражаясь, внимательной «слежки», человек отметит у себя последовательность самых невероятных помыслов, к которым он как будто и не причастен. Все равно что со стороны на них смотрит. То ему обидно, что у него во всем нехватка, и отсюда поднимается ропот; если же посчастливилось получить деньги, созываются гости, покупаются вещи, шьются ненужные обновы. Вот пришли домашние от обедни (может быть, даже от св. причастия), не поспел самовар, и нас за это бранят, и нам обидно, хотя мы ясно видим, что брань не к месту; но вот, наоборот, все у нас готово, «ни сучка ни задоринки», нас хвалят, и мы не можем сдержать улыбки. И не видим, как бес записывает про нее в свою «записную книжечку», чтобы после нашей смерти предъявить нам «счет» (обвинение в тщеславии) на мытарствах.
Пришел праздник — мы проводим день в веселье, мирских разговорах, в удалении от Бога; если отвращаемся от развлечений или обязаны делать что — либо скучное и тягостно — трудное — унываем и тоскуем. При избытке сил и здоровья, когда щеки у нас что называется «кровь с молоком», предаемся страстям и гулянью; в болезни и на костылях — малодушествуем и приходим в душевное изнеможение. И так с утра до вечера и с вечера до утра. Бросаемся, как вышеупомянутый евангельский бесноватый, «в огонь и в воду», в самые противоположные страсти. А за нами бесы все записывают, записывают и записывают. Мы все это считаем за пустяки, и наличие самой — то записи считаем невероятной («ну вот, всякий пустяк будет, что ль, упомянут»), а бесы каждое молниеносное движение мысли, внушенной ими же самими или просто злой как результат наших привычек, каждый взгляд, скользнувший страстно по чужой наготе, — все записывают самым серьезным образом, со всем злорадством и ненавистью. Они знают, что это — не шутка. Какие уж тут шутки, когда Сам Бог, в данном Им человеку законе, пригрозил строго взыскивать не только за дела, но и за каждое слово и даже помышление (Мф. 5:28; 12:36). Какие уж тут пустяки, когда мы «не тленным серебром или золотом искуплены от суетной жизни… но драгоценною Кровию Христа» (1Пет. 1:18 — 19). А сколь многие не верят и в самую запись — то грехов бесами! Однако демоны и это записывают77.
75
Псалмопение — особый род употребления Псалтири у древних монахов. Теперь оно может быть заменено чтением. Но почему и не попеть (на гласы)?
77
Подробности о бесовских записях читай у св. Ефрема Сирина: «Это — злые наши обвинители, страшные мытники, описчики, данщики; они встречают на пути, описывают, осматривают и вычисляют грехи и рукописания сего человека…» (преп. Ефрем Сирин. Творения. Ч. 3. М., 1859. С. 390. Слово на почивших о Христе); также и у других отцов Церкви и в житиях святых.