Итак, переходим к страсти тщеславия. Тщеславие особенно начинает налегать на человека, когда тот что — либо уже приобрел. Но бывает, что человек гордится от рождения принадлежащими ему талантами и привилегиями. Подобное устроение калибром ниже, а значит, еще гнуснее. Тот, кто тщеславится своим голосом, или красотой, или родством, или даже стенами монастыря или квартиры, в которой живет, совершает более срамной поступок, чем тот, кто хвалится приобретенными подвигами и добродетелями.
Преп. Синклитикия строго относилась к одержимым этой страстью и искореняла ее не без прижигания каленым железом. Иначе и нельзя. Жаль, до слез было бы жаль, если человек всю жизнь, в продолжение нескольких десятков лет, ночей не досыпал, не доедал, постоянно умом напрягался в молитве и в борьбе с помыслами и под конец всего лишился — всех духовных плодов здесь и награды там. Посему святая так говорила: «Отшельница, если придет к ней такое [тщеславные помыслы о своем первенстве и особых дарованиях], пусть идет в киновию. Пусть она принудит себя есть два раза в день: она должна выполнять все службы и выслушивать укоры»82.
Обратим внимание на эти удивительные слова: «Пусть принудит себя есть два раза в день…» Если кто уже приучил свой желудок питаться одной просфорой в день, пусть его от этого отучит. Ешь через силу. Это необходимо. Сказано: иди на общие послушания; схимница, становись вровень с последними послушницами; работай руками (затем и ешь досыта), выслушивай попреки и укоры.
Поневоле смиришься…
В этом нет ничего ни удивительного, ни неприличного, если схимников и затворников так смиряют. Святые схимники и отшельники сами, без нужды, то есть уже не имея тщеславия, добровольно брали на себя такие скорби, о которых нынешним людям и слушать — то тяжело. Поэтому я приведу наиболее безобидный пример83.
Некий старец — отшельник, пребывая в пустыне, говорил сам в себе, что он исполнил добродетели, и молился Богу такими словами:
— Господи, покажи мне, чего еще не достает, — и я сделаю.
Бог, намереваясь смирить помысл его84, сказал ему:
— Пойди к архимандриту85 и сделай то, что он тебе скажет.
И открыл Бог архимандриту, говоря:
— Вот некий отшельник идет к тебе. Скажи ему взять бич и пасти свиней86.
Старец, пришедши, ударил в дверь и вошел к архимандриту.
Приветствовав друг друга, они сели. Отшельник говорит ему:
— Скажи, что мне делать, чтобы спастись?
— Сделаешь ли то, что я скажу тебе?
— Сделаю.
— Возьми этот бич, пойди и паси свиней.
Отшельник пошел и стал пасти свиней.
Знавшие же и слышавшие о нем, видя, что он пасет свиней, говорили: «Видите великого отшельника, о котором мы слышали? Вот, он имеет беса и пасет свиней».
Бог же, видя, что он с таким смирением переносил оскорбления людей, отпустил его опять на прежнее место87.
Но демон тщеславия, как я упомянул выше, приступает и к новоначальным. Это обычно случается, когда они, вступив на спасительный путь после ветреной и порочной жизни, несколько на нем преуспеют. Им кажется, что они в силах врачевать неисцелимые язвы не только свои, но и всего человечества. Прочитавши несколько духовных книжек, я не говорю уже, получивши полное богословское образование, они думают, что Бог призывает их нести свет к сидящим во тьме (Мф. 4:16). Про оплакивание грехов и очищение сердца они теперь забывают. Все их помышление — об общественном служении людям («Церкви», как иногда лукаво внушает им бес). Страстное, «кровяное», по выражению отцов, движение сердца обольщенные принимают за духовное горение. Смотря по складу характера, и поступки их разные. Одни, подгоняемые демоном тщеславия, ищут дел благотворения (девы становятся сестрами милосердия, учительницами, подбирают <беспризорных> детей, составляют кружки для чтения, самообразования) — одним словом, ищут применения своим организаторским способностям; другие погружаются в мистику, подвиг, «старческое» окормление. У последних, так как делание их, хотя и неправильное, но все же не деятельное, а созерцательное по природе, получается иногда чистая прелесть, сопровождаемая «чудесными видениями и всеми злыми последствиями ее»88.
Конечно, многое из того доброго, что им хочется сделать ближнему, само по себе неплохо, нередко составляет даже прямую заповедь Божию, но несвоевременно и должно быть совершаемо при других обстоятельствах и при ином устроении души. А пока мы новоначальные — должны поучаться смирению и страху Божьему. И, конечно, никого не осуждать. При описываемом бесовском устроении обычно та и другая стороны обвиняют друг друга: одни считают лишь деятельное поприще правильным и издеваются над «созерцателями» и «чудотворцами», другие — превозносят пустынную жизнь и внутренний подвиг, считая служение ближнему совершенно неспасительным делом. Но обе стороны ведут себя лживо: и те и другие не хотят взяться за собственное духовное обучение и выдержать многолетний искус, прежде чем идти с проповедью к людям, в какой бы она форме ни выражалась, в виде ли материально — филантропической и административной деятельности или старческого окормления и затворничества в истинном значении этих слов. Основное положение отцов — «даждь кровь и приими дух» — не может быть обойдено ни одной из сторон. Так называемые «созерцатели» не имеют права осуждать оппонентов из противоположного лагеря за стремление к деятельности, потому что деятельность обязательна и для них, но только после того как они очистятся от страстей. Так, например, преп. Афанасий Афонский руководит строительными работами в монастыре (занятие, конечно, «малодуховное») и кончает жизнь, упав с лесов89. Смерть, с «созерцательной» точки зрения, не очень славная (никакого благоухания, осияний и видений при этом не происходило). «Деятели» же не должны презирать и бояться как чумы тех, которые стремятся к забытому идеалу древних отцов и столпов монашества. Делание «созерцателей», каким бы оно ни было немощным и уродливым, отображает, хотя и в качестве кривого зеркала, истинный, настоящий, единственно правильный, монашеский и спасительный путь. Ручательством этого служит душа человеческая, в частности душа русского народа, особенно аскетичного и живущего сердцем в Боге, народа, который всегда тянется не к пастырям — администраторам, хотя бы и специалистам своего дела, и даже не к блестящим проповедникам, а к пастырям — молитвенникам, к таким, которым можно открыть всю свою душу, и они тебя поймут, благодатно обвеселят исстрадавшееся твое сердце, успокоят твои мятущиеся мысли и избавят от яда сомнений, снимут с души тяжесть грехов. А встать на истинный путь можно не иначе, как начав с уединения, не развлекаемого суетою (хотя бы и на пользу ближнего), молитвы, то есть чрез путь, противоположный деятельному образу поведения.
85
О древних архимандритах см.: Pargoir J. Archimandrite // Dictionnaire d'archeologie chretienne et de Liturgie, publie par dom F. Carbol. T. 1. P. 2. Paris, 1907. Coi. 2740–2754.
86
Скажет кто: «Велико дело — нищему взять бич в руки!..» Да, очень велико. Нищий — то отшельник был, верно, славен на всю область. «Великий», как сказано ниже.
87
Может возникнуть недоумение: как раньше все было просто, человек с легкостью обращался к Богу с вопросами, а Бог ему отвечал, — тогда как многие из нынешних людей желают услышать Бога («и тогда мы уверуем»), но не получают ответа. О том, как могут вестись такие «разговоры», объяснил преп. Серафим: Нилус С. Дух Божий…
88
Подробное описание этого устроения, со многими примерами и рассказами из быта лжеюродивых, «блаженных» и т. п., полезно прочесть в: Паисий, архимандрит. Исповедь. Против хлыстов старого и нового времени // Миссионерский сборник. 1910. № 4. С. 325–339; № 5. С. 402–420 (имеется отдельный оттиск. Рязань, 1910). Есть другое издание афонцев с их же предисловием под заглавием «Вразумление заблудшим и исповедь обратившегося от заблуждения» (М., 1898).
«Исповедь» заслуживает пристального внимания всех интересующихся вопросами аскетики, тем более что автор ее, испытавший на себе самом все козни врага, давшего ему дар «прозорливости», «чудотворения», хождения босиком по снегу и прославившего его чрез это как истинного Христа ради юродивого, — этот автор, после обращения к Богу (кажется, не неправильно будет так выразиться) и многолетнего добровольного покаяния на св. горе Афонской, под руководством старцев русского Пантелеймонова монастыря, действительно послужил на пользу св. Матери — Церкви: он был назначен Синодом сперва на должность начальника Духовной Миссии в Абиссинию, потом состоял настоятелем Сафарского монастыря на Кавказе, затем проживал на покое последовательно во Флорищевой пустыни и Нижегородском Печерском монастыре, где и умер (в 1906 г.). До самой смерти своей, о. архимандрит Паисий, познавший козни врага на собственном опыте, но благодатию Божиею избавившийся от прелести и стяжавший дар рассуждения, неутомимо предостерегал своих ближних от ложных путей спасения. Он был усердным старцем — наставником простого народа, во множестве притекавшего в его келью.
89
Четьи — Минеи, 5 июля (М., 1875. Кн. 11). Сам св. Димитрий Ростовский предвидит, что некоторым кончина такая «нечестна быти возмнится, понеже не на одре скончася…»