ПРЕПОДОБНЫЕ ЛОНГИН И ХРИСТОФОР КОРЯЖЕМСКИЕ И ИХ ЖИЗНЕОПИСАНИЕ
По благословению Епископа Архангельского и Холмогорского ТИХОНА
Престольные праздники прихода преп. Лонгина Коряжемского
23.02 — преподобного Лонгина Коряжемского.
22.05 — перенесение мощей святителя и чудотворца Николая из Мир Ликийских в Бар-град.
29.08 — перенесение из Едессы в Константинополь Нерукотворного Образа Господа Иисуса Христа.
29.10 — обретение мощей преп. Лонгина Коряжемского.
19.12 — святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца.
Все даты даны по новому стилю.
Преподобный Лонгин Коряжемский
В первой половине XVI века, в среде многочисленного братства Павло-Обнорского монастыря, спасался инок Лонгин. Он прибыл в монастырь в молодых годах, прошел длинный ряд различных послушаний, дожил до старческих седин и приобрел немалую опытность в иноческой жизни, так что все стали смотреть на него, как на старца испытанного, духовного и относиться к нему с особенным уважением. Был у него друг и собеседник в Корнилиевом монастыре инок Симон, уроженец Сольвычегодский, подобно ему старавшийся угодить Богу. Беседуя с Лонгином, Симон часто вспоминал свою родину, где, по его словам, было много мест весьма удобных для отшельнической, безмолвной жизни. Стремление к отшельнической жизни усиливалось более и более в душе обоих друзей, уже начавших тяготиться многолюдством общежития и возрастающим к себе от иноков почетом и уважением; оттого их мысли чаще и чаще останавливались на жизни уединенной. Бегать людей советовал монахам Арсений Великий, и почти все великие подвижники стремились всегда в пустыню и уединение, боясь как огня мирской славы. «И ты, господине князь Юрий, не подиви на нас о сем, понеже, господине, и сам ведаешь, каков нам вред приходит от похвалы человеческия, наипаче же нам страстным. Аще кто, господине, воистину свят и чист сердцем, ино и тем повреждение бывает от тоя тяготы, а нам, господине, еще всякой страсти повинным велика спона души от того», — писал преп. Кирилл Белозерский к Галицкому князю, желавшему посетить отшельника. Потому два друга, несмотря на то, что один из них находился уже в таком возрасте, когда люди обыкновенно ищут покоя и не любят перемен в жизни, оставили свои монастыри и пошли искать себе для жительства такого места, где бы, не развлекаясь ничем, неведомо для людей, всецело посвятить себя на служение Богу. Всего имения и богатства было с собою у Лонгина одно только деревянное распятие, которое дали ему в благословение от монастыря.[1]
Спустившись водою от Вологды до Устюга, странники скоро достигли Сольвычегодска, и на некоторое время остановились в тамошнем Борисоглебском монастыре; но жажда пустыни стала здесь томить их еще сильнее, и заставила снова отправиться в путь. Вышедши из города, странники пошли вверх по левому берегу реки Вычегды, и дойдя до Устья речки Коряжемы, остановились на берегу ее, в глухом лесу, в 15 верстах от Сольвычегодска. Лонгину понравилось это пустынное место, и он решился навсегда тут остаться. Не противоречил тому и спутник его Симон. Помолившись Богу, оба друга начали рубить лес и расчищать место, на котором общими силами построили сперва келью, а потом и часовню. Плакал от радости старец Лонгин, будучи весьма доволен своею пустынькою, и не находил слов, чтобы возблагодарить своего спутника за то, что указал такое прекрасное и уединенное место. Сей покой мой во век века, зде вселюся, яко изволих и (Пс. 131, 14), се, удалихся бегая и водворихся в пустыни (Пс. 54, 8), — говорил он, входя в келью после целодневных, тяжелых трудов, то по устройству себе помещения, то по очищению и приготовлению земли для посева хлеба, — ибо, несмотря на свою старость, он хотел питаться трудами рук своих. Блаженный Симон недолго пробыл вместе с Лонгином на устье Коряжемы; пособив старцу устроиться, он оставил его и пошел далее вверх по Вычегде, на речку Сойгу, за шестьдесят верст от Коряжемы. Лонгин остался один, и весь предался богомыслию, дни и ночи проводя в непрестанной молитве и псалмопении.
Скоро весть о нем разнеслась по окрестности, и к нему стали приходить люди, желавшие разделить с ним пустынные труды. Напрасно старец старался сперва всем отказывать, представляя трудность жизни в пустом месте, совершенное неимение средств к пропитанию и свое желание жить одному в уединении и безмолвии. Слова старца еще более привлекали к нему приходящих, так что первоначально построенная им часовня уже не могла вмещать в себе поселившихся с ним пустынников, и надобно было озаботиться построением молитвенного храма более просторного. Братия стала просить старца построить вместо часовни церковь и учредить при ней правильное общежитие. Не так думал, не того желал преп. Лонгин, неприятны и совершенно не по сердцу были для него слова братии, но, приняв желание братии за указание воли Божией, не смел преподобный, давно отрекшийся своей воли, противиться указанию свыше. Он построил храм во имя святителя Николая, трапезу и прочие необходимые для общежития службы, — таким образом составилась обитель Коряжемская, и сам блаженный старец был первым ее игуменом.[2]
1
Распятие это сохранилось доныне, на одной стороне его вырезано: «Крест Христов Павловы пустыни», на другой: «Лето 7043» (1535).
2
В рукописном житии преподобного Лонгина год основания монастыря не показан. В «Истории российск. иерархии» (IV, с. 779), в «Русских святых» Филарета Черниговского основание монастыря отнесено к 7043 (1535) г, то есть к тому, который вырезан на деревянном распятии, подаренном преп. Лонгину. Но неизвестно, когда и где сделана эта надпись, тогда ли, когда сделан был крест, или когда им благословляли Лонгина в путь. Кажется, что первое вернее. Спутник Лонгина преп. Симон вышел из Корнилиева монастыря уже по смерти своего учителя, а преп. Корнилий скончался 19 мая 1537 года. Если допустить, что друзья вышли из своих монастырей вскоре после его кончины, и того же лета пришли на Вычегду, то начало Коряжемского монастыря надобно положить никак не ранее 1537 г., что будет согласнее и с житием преп. Лонгина, в котором сказано: «И вселися (Лонгин) ту пустынное место и сперва не один, но име с собою некоего брата, именем Симона, и сей Симон немногое время ту с Лонгином в пустыни пребысть и отыде в особенное место, нареченное в Сойгу». А в Сойгу преп. Симон прибыл в 1539 году, 16 сентября, как значится в современной летописи.