По Оптинскому чиноположению, в свое время он отправлял в монастыре чреду священнослужения. Раз, когда он служил таким образом в монастыре позднюю литургию, приехал в Оптину пустынь малоярославецкий отец игумен Антоний, бывший скитоначальник, хорошо известный молодому служащему иеродиакону. «Во время чтения часов, — рассказывал покойный старец Амвросий, — входит он в алтарь. По обычаю кланяюсь ему и подхожу под благословение. “Ну что, привыкаете ли?” — обращается ко мне смиренный отец игумен. “За вашими святыми молитвами, батюшка, слава Богу, привыкаю”, — довольно развязно ответил я. Вдруг отец игумен переменил тон и речь: “Ко смирению-то?” — Я и не знаю, что отвечать». Так духовные Оптинские старцы даже свободную речь, как знак сокровенной горделивости ревнующих о спасении душ, старались врачевать приличным замечанием, не стесняясь ни местом, ни временем.
К этому времени, думается, относится и еще передававшийся старцем Амвросием рассказ о себе. В бытность преосвященного Калужского Николая в Оптиной пустыни сей последний обратил на молодого иеродиакона Амвросия особенное внимание. Главной же причиной сему, вероятно, было то, что когда старший брат отца Амвросия, Николай Михайлович, учился в Тамбовской семинарии, в это самое время преосвященный Николай был ректором в Тамбове и хорошо помнил его, как даровитого воспитанника, а вследствие сего относился теперь хорошо уже и к отцу Амвросию. «Шел владыка в этот раз по дорожке между скитом и монастырем, — так впоследствии вспоминал старец Амвросий. — Его, по обычаю, сопровождали отец игумен Моисей и батюшка о. Макарий. И я тут же был. Помню, что владыка все со мною разговаривал и хотел взять меня с собой, а мне тут было очень совестно и неловко»60.
Пробывши почти три года иеродиаконом, отец Амвросий в конце 1845 года представлен был к посвящению в иеромонаха. Со смиренным отцом Амвросием повторилась та же история, как и перед посвящением его в сан иеродиакона: то же сознание перед старцем своего недостоинства и подобный прежнему мудрый и властительный ответ старца. Нужно было посему иеродиакону Амвросию ехать в Калугу для посвящения. Ранним утром 7 декабря он вместе с другим ставленником монахом Гавриилом61, представленным к посвящению в сан иеродиакона, отправился в дорогу. Был сильный холод. Не привыкший к дальним зимним переездам, слабый здоровьем, отец Амвросий, довольно изнуривший себя постничеством, захватил в это время сильную простуду. «Помню я, — рассказывал сам старец, — что как еще только привезли меня на первую станцию, я почувствовал сильную боль в желудке». Это, должно быть, и было началом тех почти беспрерывных тяжких болезней, которые сопровождали его всю жизнь до самого гроба, в продолжение почти полустолетия.
Приехавши в Калугу, он вместе с о. Гавриилом представился к преосвященному Николаю, который принял их очень ласково и милостиво. В разговорах с отцом Амвросием владыка вспомнил про старину, как он в свое время, будучи архимандритом, занимал должность ректора в Тамбовской духовной семинарии, именно в то самое время, когда учился в ней старший брат отца Амвросия Николай Михайлович Гренков, которого хорошо помнил. Так, поговоривши со ставленниками, преосвященный велел им готовиться к рукоположению, которое и совершено было 9 декабря. А 10-го к вечеру новопосвященные иеромонах Амвросий с иеродиаконом Гавриилом возвратились в Оптину пустынь. Погода все это время продолжалась холодная и бурная.
Нашлись в Оптиной из мало внимавших своему спасению монахи, которые позавидовали скорому рукоположению отца Амвросия в иеромонаха. «Когда узнала братия о нашем посвящении, — так после вспоминал он, — кое-кто на меня покашивался». Но должно помнить, что монахи не ангелы, а только по возможности стремящиеся к ангелоподобной жизни, которая стяжавается долговременным борением со своими греховными наклонностями.
Несмотря на слабость своего здоровья, молодой иеромонах Амвросий понуждался, наряду с прочими иеромонахами, хотя, может быть, и не всегда, отправлять в монастыре чреду священнослужения. Но он уже так был слаб, что, как сам после вспоминал, не мог долго держать потир одной рукой. «Однажды много было причастников, — рассказывал он, — преподавая Пречистые Тайны Христовы одной рукой, другой я держал потир. И вот почувствовал я, что рука, моя стала слабеть и неметь. Чтобы несколько дать отдых руке, я пошел в алтарь, поставил на малое время на престол Святую Чашу; а вслед за мной слышу голос какой-то женщины, подходившей к причащению: “Знать, я, грешная, недостойна!...” Ах, Боже мой, — подумал я, — тесно мне отовсюду».
60
Некоторые из близких к старцу Амвросию лиц передавали, что рассказ этот относится к тому времени, когда старец Амвросий был еще рясофорным монахом. Но в скитской летописи отмечено, что преосвященный Николай посещал Оптину пустынь в сентябре 1839 года, когда отец Амвросий еще не поступал в монастырь, и затем еще уже почти через четыре года, 13 июня 1843 года, когда он был уже иеродиаконом.
61
Впоследствии — иеросхимонах, устроитель Казанского Белокопытского женского монастыря, где скончался и погребен. Из окончивших курс Калужской духовной семинарии.