На могиле схимника Карпа написано: «Схимонах Карп, внимательный подвижник, слепец, из крестьян… весь день проводил в тяжелом послушании, а ночь почти всю в рукоделии и молитве. Кротость, молчание с постоянным самоукорением, приветливое обращение с братиею и непрестанное понуждение себя на все благое были отличительными чертами сего подвижника».
На могиле 22-летнего монаха Гавриила читаем: «В семилетнее пребывание свое в монастыре никого не оскорбил, жил в обители как странник, хранил молчание, был послушлив и почтителен ко всем, кроток и благоумилен; имел великое воздержание в пище; к церкви был примерно усерден; во всем открывал свою совесть пред старцем и неуклонно исполнял его советы. Болезнь свою переносил с терпением и благодушием. Скончався вмале, исполни лета долга»
На могиле схимонаха Пахомия читаем: «Скончался 96 лет, а по свидетельству некоторых 106 лет… С самых юных лет до глубокой старости проводил странническую христианскую жизнь, по евангельскому слову, не имея, где главы подклонити. В продолжение своей жизни по нескольку раз посетил все русские святые замечательные места, проживая, где сколько заблагорассудится. За 6 лет до смерти, ослабевши телесными силами, остался совсем на жительство в Оптиной пустыни, где и окончил тихо дни свои. Был неграмотный, но хорошо знал жития всех святых и твердо помнил дни празднования их. Постоянные молитвы его были: „Богородице, Дево, радуйся!“ или „Ангел вопияше Блогодатней“… и „Светися, светися, Новый Иерусалиме!“, которые он всегда пел, входя в дома, посещаемые им, и выходя из них.
Имел обычай просить милостыню, но вскоре затем отдавал оную другим неимущим. Говорил очень мало, но слова его оправдывались впоследствии самым делом, через что многие имели доверие и расположение к нему. На нем исполнились псаломские слова „Живый в помощи Вышняго, в крове Бога небеснаго водворится. На Мя упова, и избавлю и…“»
Далее следуют столь же выразительные надписи на могилах иеросхимонахов Пимена, Саввы и других, которые мы не приводим. В них заключается много жизненных уроков как для иноков обители, так и для мирян. Читаешь их, и страница за страницей раскрываются перед тобою неведомые миру но сохраненные в назидание братии примеры святой, богоугодной жизни… И не хочется оторваться от этих страниц, не хочется отойти от этих безмолвных наставников!
Но вот ударили к вечерне. Входим в храм, куда со всех сторон уже потянулись темные фигуры иноков в длинных мантиях.
Оптинские храмы не поражают ни своими размерами, ни своим богатством, ни красотою архитектуры. В них все в меру, все просто и скромно, но так уютно, так светло, так радостно, что не хочется расставаться с ними. Богослужение совершается уставно и одушевленно. Величественно проходят по храму священнослужащие, распустив свои мантии. Пение не поражает ни витиеватостью, ни громогласием, но в каждом слове дышит живое чувство и сообщается молящимся. Кто из посетителей Оптиной 90-х годов XIX столетия не помнит особенно игумена Марка, 80-летнего старца, с юношеским одушевлением запевавшего стихиры и ирмосы!
Отчетливое, ясное, вразумительное чтение, прекрасный выбор поучений дополняют красоту оптинской церковной службы.
Перейдем теперь из монастыря в скит[23]. Довольно широкая дорожка, проходящая в чаще леса, приводит нас от восточных ворот монастыря к Святым вратам скита, находящимся под небольшой колокольней, окрашенной в розовый цвет. Скит занимает довольно значительное пространство и обнесен деревянной оградой на каменных столбах с каменными башнями по углам. Справа от Св. врат виден маленький домик ― это бывшее жилище о. Амвросия. Слева от Св. врат другой такой же домик ― в нем жил учитель о. Амвросия о. Макарий.
Уединенный, окруженный со всех сторон высоким лесом, скит производит глубокое впечатление на всякого посетителя. Это впечатление так передается одним из посетителей скита: «С благоговением, с непокрытою головою открывает богомолец тихую, беззвучную дверь и переступает за священный порог скита. В некотором отдалении, против входа, встречает и приветливо зовет его к себе скромная, но изящная деревянная церковь.
23
Для лиц, не знакомых со строем оптинской и вообще монастырской жизни, заметим, что скитская жизнь по сравнению с монастырской является более строгой и уединенной, не говоря уже о том, что в скиту нет такого множества богомольцев, как в монастыре, сами скитские братия живут гораздо более уединенно, нежели монастырские. В то время как в монастыре церковное богослужение совершается ежедневно, в скиту оно совершается лишь по субботам и воскресным дням, а также и в некоторые праздники. В остальные дни в скитской церкви лишь вычитывается Псалтирь с поминовением благотворителей. Молитвенное правило скитяне совершают у себя по келлиям, в которых вообще проводят большую часть своего времени в уединенном богомыслии и чтении духовных книг. Зашедший в скит посетитель редко-редко встретит кого из обитателей скита, и скит производит впечатление глубокой пустыни. Для отдыха скитяне занимаются у себя по келлиям ручным трудом ― переплетным, футлярным, токарным, ложечным и краснописанием (писанием уставом). Пищу скитяне употребляют во весь год постную, кроме Рождества Христова, Пасхи и сплошных недель. Для проверки себя в духовном отношении скитяне должны обращаться как можно чаще к старцу, исповедуя ему все самые тончайшие свои помыслы.