Два последних случая особенно ясно показывают нам великое нравственно-воспитательное значение истинного старца. Какую надо было иметь силу и глубину веры, какую независимость и неподкупность духа, какую твердость убеждения, чтобы сломать и растопить, как воск, толстую и твердую кору гордости и сластолюбия, сковавшую сердца таких людей, как вышеупомянутые помещики! Из окружающих их лиц, из белого духовенства, конечно, никто не посмел бы и заикнуться произнести те слова, которые ничтоже сумняся высказал старец. А если бы и произнес, они произвели бы совсем не такое впечатление. В устах же старца они вызывали смягчение сердца, заставляли плакать, производили нравственное обновление, вызывали глубокий нравственный перелом.
Особенно близок был о. Леонид к простому народу, жалел его, любил и был им взаимно горячо любим и почитаем. Он всегда был осаждаем толпой крестьянок и крестьян, которые несли к нему все свои скорби и нужды.
Он, если можно так выразиться, стоял у самого народного сердца, слушал его биение, то радостное, то скорбное. И простой народ разносил молву о своем любимом старце далеко за пределами Калужской губернии.
Так же близко стоял о. Леонид и к монахиням многих женских монастырей. Под его руководством и там утвердилось старческое окормление, и многие монахини научились внимательно относиться к своей внутренней жизни.
Однако, по слову Псалмопевца, «многи скорби праведнику», и о. Леониду пришлось перенести в Оптиной пустыни немало скорбей. Нашлись иноки, которые в правиле откровения помыслов усмотрели злоупотребление Таинством Исповеди, в приеме многочисленных посетителей, особенно женского пола, увидели нарушение схимнических обетов, в помазании болящих освященным елеем ― горделивую притязательность на дар чудотворения. И вот полетели доносы и жалобы в Калугу, к тогдашнему преосвященному Николаю, а также и в консисторию. Некоторые духовники женских обителей со своей стороны жаловались, что о. Леонид своею проповедью откровения помыслов старцам и старицам умаляет авторитет духовников, заводит новшество и даже ересь.
Преосвященный, желая положить конец неудовольствиям и ропоту, приказал перевести о. Леонида со скитской пасеки в монастырь, запретив старцу принимать посетителей ― мирян, а в женских обителях началось настоящее гонение на учениц о. Леонида: многие из них были изгнаны из монастырей как еретички, другие взяты под строгий начал, лишены мантий и т. п. Самому старцу запретили носить схимническое одеяние. Тяжко скорбел старец от всех этих неприятностей, но скорбел не за себя, а за своих несчастных учениц, в которых старался письмами поддерживать бодрость духа.
И вот как раз в то время, когда о. Леониду приходилось переживать все эти испытания, Господь даровал ему и великое утешение ― найти себе близкого духовного друга и помощника в лице иеромонаха Макария (Иванова). Это был второй знаменитый оптинский старец, преемник о. Леонида и наставник о. Амвросия, почему мы и считаем нужным сообщить о нем несколько биографических сведений[36]. Отец Макарий происходил из дворян Орловской губернии и в миру именовался Михаилом Николаевичем.
Родился он в небольшом имении своего отца под Калугой. Родители его были людьми простыми, добрыми и благочестивыми. В раннем детстве на него имела большое влияние его кроткая и глубоко верующая мать. Она часто посещала с ним Калужский Лаврентиев монастырь, и беседы тогдашнего настоятеля монастыря, архимандрита Феофана, неизгладимо запечатлелись в его младенческой душе. Он так любил о. Феофана, что однажды, присутствуя с матерью за литургией, которую совершал о. Феофан, бросился к нему в алтарь через раскрытые Царские врата. Здоровье Михаила Николаевича от природы было довольно слабое, характером же он обладал впечатлительным, серьезным и глубоким, восприимчивым ко всему высокому, прекрасному и святому.
Он очень любил природу, любил музыку и пение, сам играл на скрипке и пел[37]. Он получил образование сначала в приходском училище, а потом дома, под руководством приглашенного учителя. Когда ему исполнилось четырнадцать лет, его определили на службу бухгалтером в Льговское уездное казначейство; эту должность он занимал четыре года. В 1806 году умер отец Михаила Николаевича, и он вышел в отставку, чтобы заниматься хозяйством в деревне и принять на свое попечение младших братьев и сестер. Хозяйство у него не ладилось. Он был очень добр и не умел никому ни в чем отказывать. Он готов был все свое имущество раздать просящим. В то же время он увлекался чтением Священного Писания и книг духовного содержания. Братья уговаривали его жениться. Он не отказывался решительно, но когда родители избранной им девушки ответили, что она еще молода, и они еще подумают, Михаил Николаевич очень обрадовался этому ответу и совсем перестал думать о женитьбе.
36
Подробные сведения о нем помещены в книге «Сказание о жизни и подвигах блаженной памяти старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Макария, составленное И. Л.» Изд. Оптиной пустыни. 1861 г.