Нетление произволения, явленное Господом в жизни Своей, по правому суду Божию, увенчано было и нетлением естества[493]. За восстановлением»благобытия»последовало и восстановление»вечнобытия»(дарование обожения)[494]. Когда Господь, усвояя до конца наши немощи и праведное осуждение нашего естества, принял, Невинный, и самую смерть[495], и благоволил пройти путем греховного человека даже до врат ада[496] и вступить в царство»мучителя», — который дерзнул поглотить и Бога, обманутый приманкой плоти[497], — когда Господь сошел, таким образом, не только до земли, но и до самой преисподней, чтобы возвести на небо все падшее естество[498], тогда и положено было Им начало царству нетления, и сокрушена держава смерти и врата адовы, и отверзты заключенные небеса[499]: в славе воскресения Своего Господь явил силу обожения естества, силу бессмертия, сказавшуюся в полном отложении во плоти Его всяких немощей и тления[500].
Так, Начальник спасения нашего прошел весь путь спасения до небесных чертогов[501]: обновил рождение, исправил жизнь (resp. избавил от страстей), приобрел нетление. По Его стопам должны идти все спасаемые[502]. Для достижения всех указанных благ искупления Господь, восшедши на небеса, даровал нам (в Духе Святом) Свою божественную силу[503].
Совершивши дело нашего спасения, Господь осуществил и великое назначение человека — объединить все разделения естества и привести все тварное бытие к обожению. Он объединил мужской пол и женский Своим бесстрастным рождением, вселенную и рай (Лк.23:43) - Своей святой жизнью, землю и небо — вознесением, чувственное и мысленное — прохождением чинов ангельских, созданное и Несозданное естество — восхождением по человечеству ко Отцу и сидением одесную Его. Этим Он показал, что все естество объединяется добродетелью и познанием Первой Причины[504].
Это объединение, как и все дело нашего спасения, Логос произвел не творческой энергией Своей, которой Он все охватывал и объединял еще до воплощения, а Своей человеческой волей, которой Он произвел более глубокое — нравственное — объединение через естественное устремление к Богу произволения и объединение его с волей Божией, словом, через все то, что было в воле и первого человека, но что не было им осуществлено. С этой точки зрения до очевидности ясно выступала в сознании преп. Максима вся необходимость признания во Христе человеческой воли. Если именно в области произволения произошло падение, то эта область и должна была быть уврачевана через восприятие человеческой воли Спасителем[505] и осуществление ее идеальных целей.
Таинства как плоды Божественной благодати
Спасение, совершенное Господом в Себе, должно быть усвоено и пережито каждым человеком. Каждый должен по показанному примеру последовательно очиститься от греховного рождения, соблюсти нравственную чистоту, достигнуть нетления. Как во Христе спасение совершилось силой Его Божества, так и в нас совершается посылаемой Им силой божественной благодати[506]. Первый плод ее[507], плод»евангельской благодати»[508], есть вера, начало нравственного богообщения[509]. По вере принимаются дары Духа[510] и совершается усвоение основных искупительных моментов в деле спасения в св. таинствах, и, прежде всего, в таинстве возрождения.
Крещение связывает нас с благами воплощения Христова: оно дает безгрешное духовное рождение взамен плотского и усыновляет Богу[511], истребляя силу греха и освобождая (по силе смерти Господа) от осуждения смерти. Но как в безгрешном рождении Христа оставлена была тленность плоти для целей спасительных страданий, так и в нас после крещения тление естества остается в силе, впрочем не как осуждение греховного естества (ибо грех смывается), а как средство очищения от грехов[512], принимаемое нами с намерением подражать через умерщвление плоти вольной смерти Господа[513]. Потенциально (βυνάμει) крещение, как новое рождение, дает, сверх того, силу к нравственной чистоте и к обожению[514]. Но для осуществления (ενεργεία) этой цели произволением человека нужна еще особая благодатная помощь, и именно относящаяся к уврачеванию произволения.
495
Quaest. ad Tahl. LXI, PG 90, 629B, p.215. Ad Thomam, PG.91, 1044B f.108b. св. Григорий Богослов, Or.30, n.21, PG.36, 132В; р. п. III3, 82. св. Афанасий Великий, De incarnatione Dei Verbi 8, 9, PG.25, 109B. 112A; р. п. I2, 200. 201–202.
497
Ibid. LXIV, 713A‑B, p.262; Orat. Dom. expositio, PG.90, 880C, p.348 [р. п. I, 188] Cap. quing. I,11. св. Григорий Богослов, Or.39, n.13, PG.36, 349В; р. п. III3, 217; та же речь о приманке встречается и у св. Григория Нисского. (Or. cat. 24,26, PG.45, 65А. 68D; р. п. IV, 64,68) в связи с теорией выкупа у диавола (см. выше, с.25, прим.8), которой преп. Максим не разделяет.
499
Cp. Ambigua, PG.91, 1309B‑C, f.223a‑b; 1384C. 1385A, f.252b; 1280D, f.212a. св. Афанасий Великий, De incarnatione Dei Verbi 9. 25, PG.25, 112A. 140C‑D; р. п. I,202,223.
500
Quaest. ad Tahl. LXIV, PG.90, 721C, p.267. Ambigua, PG.91, 1320A, f.227a; ср. 1321А, f.228a. Cap. quing. I,11. — Как видим, у преп. Максима намечается три искупительных момента, подобно тому, как и у св. Афанасия тоже указывается три: избавление от нетления через соединение с Богом (обожение), воссоздание образа Божия (научение), уплата долга смерти (восприятие нашего осуждения — тления и смерти) (De incarnatione Dei Verbi 20. 54, PG.25, 129D, 192B; р. п. I, 216. 260). У преп. Максима, впрочем, содержание каждого момента раскрывается полнее; кроме того, обожение понимается в истолковании Леонтия Византийского (см. гл.«Полемика с монофизитами», прим. 42–53), т. е. приурочивается ко времени после воскресения.
502
Ibid. 1333С, f.233b; 1361A,1365C, f.245a,246a. св. Григорий Нисский, Or. cat. 35, PG.45, 88A; р. п. IV, 89. — св. Григорий Богослов (Or.40, n.2, PG.36, 360В-361A; р. п. III, 224–225) различает три рождения: плотское (рабское и страстное), в крещении (свободное и истребляющее страсти) и при воскресении, и говорит, что все эти три наших рождения почтил Господь. Учение о трех рождениях (в ειναι, ευ ειναι, αει ειναι) разделяет и преп. Максим (Ambigua, PG.91, 1325В, f.230а).
503
Ad Thomam, PG.91, 1044A, f.108a‑b. Liber ascet. 1, PG.90, 912C, p.368 [р. п. I,75]. Cp. Orat. Dom. expositio, PG.90, 877A, p.346 [р. п. I,187]; Ambigua, PG.91, 1348C‑D, f.239a.
505
Disputatio, PG.91, 325А, p.180. Tomus ad Stephanum Dor., PG.91. 156C, p.82. Cap. XIII de vol.13, Прилож., с.65.23–25. См. выше, с.89, прим.1.
507
Quaest. ad Tahl. XL, PG.90, 400С, p.91 [р. п. II,126]; ср. Cap. theol. I,31 [р. п. I, 220].
508
Quaest. ad Tahl. LXV, PG.90, 745B, p.279; LXI, 640A, p.221; cp. XXVII, 352D, p.64 [р. п. II,95]; LXIV, 700C. 701B, p.254,255; Orat. Dom. expositio, PG.90, 889C, p.354 [р. п. I,191].
510
Quaest. ad Tahl. VI, PG.90, 280C‑D, p.22 [р. п. II,42]; LIV, 521A‑B, p.158; 524C, p.159 [р. п. II,192,193] (cap. quing. III,43). Все озарения даются по мере веры: ibid. LIV, 516D, p.155 [р. п. II,189] (cap. quing. III,34); XXIX, 365A, p.71 [р. п. II,103] (cap. quing. I,96); XLVIII,437B, p.112 [р. п. II,148].
511
Ibid. LXI,636A, p.219; 632B‑C, p.216; 641A, p.221; LXIII,685C, p.246; III,273B. D, p.18 [р. п. II,36,37]; XV, 297C‑D, p.33 [р. п. II,58–59]. Orat. Dom. expositio, PG.90, 877A, p.346 [р. п. I, 187]. Ambigua, PG.91, 1141A‑B, f.152a; 1348B. C‑D, f.238b,239a. См. гл.«Свв. Григорий…», прим.27.
512
Quaest. ad Tahl. LXI, PG.90, 636В-637А, p.219. Преп. Марк Подвижник, имея не совсем точное представление о первородном грехе, выступает и в данном случае с несколько странным мнением, утверждая, что в крещении мы освобождаемся от смерти; если же снова подпадаем ее власти (т. е. умираем), то потому, что навлекаем на себя осуждение своими личными грехами (De baptizmo, PG.65, 1025А; р. п., с.178–179). После полемики Леонтия Византийского с афтартодокетами несостоятельность этого мнения должна была стать очевидной для каждого.
514
Quaest. ad Tahl. VI, PG.90, 280CD, p.22 (δυνάμει) [р. п. II,42]; LXI,632B (χάρις της αναμαρτησίας), p.219; LXIV, 708A, p.258. Ambigua, PG.91, 1320A, f.227a‑b. Крещение дает силу к отражению диавола (св. Григорий Богослов, Or.40, n.9, PG.36, 369В-372А; р. п. III,230–231) и к исполнению заповедей (преп. Марк Подвижник, De baptizmo, PG 65, 1004В; р. п., с.147).