Новость литературного предприятия, или, вернее сказать, нового подвига, предпринятого в целях послужить духовным нуждам чад церкви, естественно обращает внимание на достоинства нового труда и добрые плоды этого хорошего начинания. Их мы и отмечаем с особенным ударением. Но, как и всякий первый опыт, рассматриваемая книга не чужда некоторых недостатков, которые, впрочем, легко могут быть учтены и восполнены внимательным читателем. Так, русскому переводу службы по местам можно пожелать большей точности и близости к славянскому тексту. Думается, не было нужды удобопонятные славянские слова заменять русскими и без прямой необходимости допускать перестановку слов, ибо при этом часто терялась сила логического ударения и красота выражения церковных песней.
Толкования, предлагаемые в книге, конечно, безупречны. Как уже мы говорили, в предварительных эскизах в книге кратко и рельефно очерчивается общая мысль песнопения; в подстрочных же примечаниях обстоятельно выясняются все непонятные слова, оттеняются глубокие мысли, красивые выражения, художественные сравнения. Все это делается с бесподобным мастерством, с глубоким знанием дела, с обширной эрудицией, с завидным глубокомыслием. Но жаль, что весь этот богатый материал недостаточно планомерно расположен и рассеян без связи в массе других примечаний. Ряды весьма глубоких и ценных мыслей, мыслей общедоступных и вместе прямо отвечающих поставленной задаче — ввести христианина в духовную атмосферу праздника (см., например, прим. 13, 17, 54, 65, 84, 86, 92, 152), ряды этих мыслей теряются среди замечаний узко–специального — патрологического, литургического, филологического — характера и между другими учеными цитатами, которыми так испещрено сочинение. В этом пестром смешении те мысли утрачивают силу своей выразительности и привлекательности и потому не достигают своего прямого назначения. Лучше было бы выделить их связные вводные эскизы, что, хотя бы и растянуло несколько изложение книги, но зато гораздо живее, сильнее и целостнее представило возвышенные и глубокие богословские и художественные наблюдения автора, сделанные с тонким чувством церковного эстета–знатока и любителя православного богослужения. Такие эскизы вполне бы напомнили собою древние святоотеческие толкования, изложенные в такой же целостно–связной форме, с тем же обилием глубоких мыслей, иногда более импонирующим в толкователе, чем в толкуемом авторе, или, — если угодно сравнение из светской письменности, — они напомнили статьи талантливых литературных критиков на изящные художественные произведения — статьи, способные соперничать с ними в глубине своих эстетических постижений.
Относительно некоторых толкований автора можно сделать мелкие замечания. Нам кажется, автор напрасно по местам (прим. 130) думает, что в богослужебных песнопениях нет повторений даже в оттенках мыслей. Они есть и должны быть: что мы любим, чему радуемся, о том часто и говорим. В богослужении тем более нельзя было избежать их, что песнопения принадлежат разным авторам.
Для полного выяснения развития мыслей в богослужебных песнопениях хорошо было бы проследить течение их у разных авторов, а также отношение одного из них к другому (ср., например, канон Андрея Критского [3 песнь] в отношении к стихирам вечерни, к песнопениям кондакарного типа, т. е. в данном случае к седальнам, кондаку и икосу). К сожалению, сделать это почти невозможно. Песнопения (стихиры) в богослужебных книгах часто переставлялись с одного места на другое и вырывались из той связи, в которую были поставлены авторами. Самые имена авторов во многих случаях изглажены беспощадным временем, и наука теперь почти лишена всяких средств для их восстановления. Некоторым пособием в данном случае могло бы послужить критическое (т. е. сделанное по всем рукописям) издание миней. В рукописях можно было бы найти в большем количестве потребные указания. Но, к сожалению, мы и доселе не имеем критического издания миней — ни греческого, ни славянского. В то время как на западе даже протестанты находят средства, и силы, и интерес издавать критически чуждых им по духу греческих святых отцов, мы, к стыду нашему, не можем сделать того же в отношении к нашим драгоценным богослужебным текстам, которые подлинно составляют украшение православной церкви, и изучение которых как бы указано нам самой судьбой и настоятельно необходимо в виду высокой богословской и жизненной значимости православного богослужения. Научное издание богослужебных книг — насущная потребность наших дней. Без него литургическая наука не может далеко уйти в своих построениях.