Окончим наши речи о Преподобном Сергии перечислением тех известных нам учеников его, которые не исходили из его монастыря, чтобы основывать собственные монастыри, но оставались монахами первого до конца жизни.
Учеников этих известно нам не особенно много. При сем они разделяются на двое: об одних мы имеем некоторые, изображающие их, отзывы, а других знаем только по именам.
Первые суть: Симон, архимандрит Смоленский, Исаакий молчальник, Симон екклесиарх (уставщик), Илия келарь, Епифаний Премудрый, Игнатий и преподобный Никон, преемник Преподобного Сергия на игуменстве.
О приходе к Преподобному Сергию архимандрита Симона мы сказали выше. Жизнеописатель преподобного отзывается о нем: «Симон же много лет поживе (в монастыре Сергиевом) в покорении и в послушании, паче же в странничестве и во смирении, и всеми добродетельми исполнен, и в старости добре преставися к Богу».
Нож, ножны и кошелек Преподобного Сергия, находившиеся в Троице-Сергиевой лавре
Об Исаакии жизнеописатель Преподобного Сергия говорит, что он был «муж зело добродетельный» и что он подвизался великим воздержанием, удручая тело свое постом, бдением и молчанием. Преподобный Сергий весьма желал, было, оставить его после себя настоятелем Киржачского монастыря; но он решительно отказался от этого, а вместо того испросил у преподобного благословение принять на себя подвиг совершенного молчания, которое потом и соблюдал до конца своей жизни. Когда преподобный благословлял Исаакия на желаемый им подвиг, то, по словам жизнеописателя, он (Исаакий) видел как бы некоторый пламень великий, исшедший от руки преподобного и всего его окруживший. Он сподобился видеть сослужащим Преподобному Сергию ангела Божия и ему вместе с екклесиархом Симоном рассказывал преподобный о посещении Божией Матери. В описи монастыря, составленной в 1641 г., упоминаются две рукописи его письма, чем дается знать, что его послушанием или одним из его послушаний в монастыре было писание книг. Он скончался зимой 1387 или 1388 г.
О Симоне екклесиархе жизнеописатель Преподобного Сергия говорит, что он был «во мнозей добродетели совершен», что «и сам святый старец, т. е. Преподобный Сергий, свидетельствоваше (его) имуща свершено житие». Он сподобился видеть божественный огнь во время причащения преподобного на литургии. Он сподобился быть зрителем некоторой части видения «птиц красных». Ему вместе с Исаакием рассказывал преподобный о посещении Божией Матери.
О келаре Илие в одной из летописей записано под 1384 г.: «преставися на пентикостной неделе (т. е. неделе святой Пятидесятницы) старец Илья, келарь Троицкого монастыря, добрый и послушливый».
Епифаний, за свое исключительное красноречие, с которым написал два жития – своего учителя Преподобного Сергия и святого Стефана Пермского, древними называемый мудрейшим и премудрейшим, а у новых носящий титул премудрого, был, как нужно думать, не только человек исключительный в умственном отношении, но отличавшийся и особенно строгой монашеской жизнью, ибо под старость был в монастыре духовником братии. Придя к преподобному после более и менее продолжительных странствований по Востоку, в возрасте приблизительно тридцатилетнем и живя в монастыре при нем самом около 16–17 лет, скончался около 1420–1422 г.
Игнатий. Этот инок от братства Сергиева, как имевший свидетельство добродетельного жития, вскоре после кончины преподобного удостоился видения, в котором возвещалось братству обители, что он – преподобный – неотступно пребывает с ними: во время одного всенощного бдения инок видел Сергия стоящим на свом месте и поющим с братиями.
Изображение преподобного Епифания
Преподобный Никон был родом из города Юрьева Владимирской области, нынешней Владимирской губернии. Еще в юных летах возымев желание монашествовать, он пошел к Преподобному Сергию; но Сергий послал его в Серпухов, на Высокое, к ученику своему Афанасию, которым он и был пострижен в монашество. Достигнув в монастыре Афанасия совершенного возраста и будучи сподоблен священства, он возвратился к Преподобному Сергию (может быть, после того как Афанасий ушел из монастыря в Константинополь). Своим нравом и своей жизнью он приобрел такую любовь преподобного, что тот взял его к себе в келью и решил оставить его своим преемником на игуменстве в монастыре. Быдучи предвозвещен о своей кончине за шесть месяцев до нее, Сергий тотчас же возложил на него игуменство, чтобы самому провести остаток дней жизни в безмолвии. Вскоре после смерти Преподобного Сергия он отказался от игуменства, чтобы удалиться для упражнения подвигом безмолвия и в продолжение шести лет был заменяем на игуменстве, которое потом опять воспринял, Саввой Дубенским (впоследствии Звенигородским). Перед нашествием на Москву хана Едигея, которое имело место в конце 1408 г., Преподобный Сергий, явившись ему в видении вместе с святыми митрополитами Петром и Алексием, предизвестил его о сожжении монастыря и вместе утешил обещанием, что после того монастырь еще более распространится. Чтобы спасти братию от меча татарского, он уводил ее куда-то в безопасное от татар место, а когда монастырь действительно был выжжен татарами, он возобновил его в более пространном виде. В 1422 г. он открыл мощи Преподобного Сергия, а вслед за тем построил над мощами преподобного вместо деревянной церкви прекрасную каменную. О великой славе его между современниками свидетельствует его жизнеописатель Пахомий Сербин, который говорил в житии, что «повсюду бе Никоново имя слышати, яко священие некое обносимо и всякими усты человеческими хвалимо». Пахомия подтверждают летописи, в которых под 1428 г. записано, что «преставись игумен Никон, чудный старец». Скончался он 17 ноября 1428 или 1429 г.
Трое из его начальных сожителей в пустыне, когда он начал принимать к себе последних:
Василий, прозванием Сухой, пришедший к преподобному одним из первых с верху Дубны, т. е. из какого-то недалекого от лавры селения с северной ее стороны, потому что верховья реки Дубны недалеко на север от лавры (стан Переяславского уезда по Переяславской дороге от Троицы назывался Верхнедубенским).
Иаков, которого звали Якутой, служивший для общины пустынножителей «посольником», т. е. посыльным, в мир, в случае каких-либо очень важных дел.
Онисим диакон, бывший ростовский вельможа, мирянином переселившийся из Ростова на Радонеж вместе с родителями Преподобного Сергия, отец другого диакона – Елисея.
Затем еще шестеро: преподобный Михей, келейник Преподобного Сергия, присутствовавший при посещении преподобного Божией Матерью, скончавшийся 6 мая 1385 г.
Макарий, удостоившийся вместе с Исаакием сослужащего Преподобному Сергию ангела.
Преподобный Сергий поручает своих иноков-воинов Пересвета и Ослабю князю Дмитрию Иоанновичу
Иоанникий и Елисей. Эти двое, не будучи упоминаемы в житии Преподобного Сергия, изображены вместе с другими его учениками на одной иконе, находящейся в лаврской ризнице. Второй из них, вероятно, есть упомянутый сын диакона Онисима, а о сем последнем, Елисее, жизнеописатель преподобного дает знать упоминанием о нем, что он был человек чем-то знаменитый или известный.
Вареоломей и Наум. Также неупоминаемые в житии Преподобного Сергия, называются самим преподобным в одном видении, бывшем во время осады лавры поляками.
Об иноках-воинах Пересвете и Ослябе мы сказали выше.
Значение преподобного Сергия для русского народа и государства
Когда вместе с разнообразной, набожно крестящейся народной волной вступаешь в ворота Сергиевой лавры, иногда думаешь: почему в этой обители нет и не было особого наблюдателя, подобного древнерусскому летописцу, который спокойным неизменным взглядом наблюдал и ровной бесстрастной рукой записывал, «еже содеяся в Русской земле», и делал это одинаково из года в год, из века в век, как будто это был один и тот же человек, не умиравший целые столетия? Такой бессменный и не умирающий наблюдатель рассказал бы, какие люди приходили в течение 500 лет поклониться гробу Преподобного Сергия и с какими помыслами и чувствами возвращались отсюда во все концы Русской земли. Между прочим он объяснил бы нам, как это случилось, что состав общества, непрерывной волной притекавшего ко гробу преподобного, в течение пяти веков оставался неизменным. Еще при жизни преподобного, как рассказывает его жизнеописатель-современник, многое множество приходило к нему из различных стран и городов, и в числе приходивших были и иноки, и князья, и вельможи, и простые люди, «на селе живущие». И в наши дни люди всех классов русского общества притекают к гробу преподобного со своими думами, мольбами и упованиями, государственные деятели приходят в трудные переломы народной жизни, простые люди в печальные или радостные минуты своего частного существования. И этот приток не изменился в течение веков, несмотря на неоднократные и глубокие перемены в строе и настроении русского общества: старые понятия иссякали, новые пробивались или наплывали, а чувства и верования, которые влекли сюда людей со всех концов Русской земли, бьют до сих пор тем же свежим ключом, как били в XIV в. Если бы возможно было воспроизвести писание все, что соединилось с памятью преподобного, что в эти 500 лет было молчаливо передумано и перечувствовано перед его гробом миллионами умов и сердец, это писание было бы полной глубокого содержания историей нашей всенародной политической и нравственной жизни.
4
Доклад В. О. Ключевского, произнесенный в 1892 г., в год 500-летия со дня смерти Сергия Радонежского (1392 г.).