- Земченко Альберт Витольдович, владелец компании «Триумф Фемиды», а в данный момент адвокат Шило Елены Алексеевны, - самостоятельно представляется полковник и протягивает свою визитку мужу.
- Лена, а зачем тебе адвокат? – ошарашенно спрашивает супруг. Видимо еще не дошло.
Моя очередь толкать речи.
- Дорогой. Мы разводимся. Альберт Витольдович собрал на тебя материалы. Все оригиналы уже лежат в суде. Вот копии, можешь ознакомиться. – подталкиваю папку к Вику. Удивление сменяет злость.
- Мы же обо всем договорились, - цедит сквозь зубы муж.
- А я передумала. Хочу твоей крови, - с самым серьезным видом выдаю я.
Наступает тишина, слышно лишь сопение мужа, который штудирует папку. Самое интересное в конце.
- У тебя ведь не было ко мне имущественных претензий, - срываясь на крик, подскакивает с кресла Вик. – еще и Галю у меня отобрать хочешь, стерва!
- А зачем тебе третий ребенок? – хлопая глазками, спрашиваю.
- Что значит, третий? – потупил взгляд муж. Ага. Я была права.
- Или Женя беременна не от тебя?
- Да что ты несешь, дрянь? Да я тебя…
- Виктор Михайлович, я Вас прошу держать себя в руках, иначе это негативно скажется на судебном процессе, - решает вмешаться полковник.
- Да куда уж негативнее?!
- Дорогой, предлагаю компромисс. Выслушаешь? – делая миленькое личиком, выдаю я. Даже Земченко этого не ожидал.
Две пары мужских глаз вопросительно смотрят на меня. Теперь моя очень поиграть с тобой, родной. Надеюсь, полковник не очень обидеться, что его использовали вслепую.
- В общем так, расклад следующий и вариантов у тебя два, - муж заметно напрягся. Правильно бойся, обиженная женщина способна на всё.
- Либо мы доводим всё дело как есть до суда, либо ты принимаешь мои условия, а разводимся мы по согласию и без претензий. Только учти, если суд будет вот по этим документам, то и на работе ты не задержишься надолго. Я позабочусь об этом. Да и кому нужен в управленцах подлый лишенец? Правильно, никому. А посему, предлагаю тебе не глядя принять мои условия.
И вновь наступила тишина. Напряжение висело в воздухе, казалось, в любой момент могут вылететь стекла из окон от внезапной ударной волны негатива, исходившего от Вика.
- Думай сам, делай сам. Бойся, верь и проси, - пропела я тихонько [1]. Муженек вздрогнул. Отошел к окну.
Спустя еще несколько минут молчания, наконец он сказал:
- Согласен.
- Я знала, что ты сообразителен. Смекнешь, что к чему. Итак, первое, у тебя есть выходные освободить служебное жилье. Из-за этой квартиры меня отозвали на работу, так что она по праву должна быть в моем распоряжении. Второе, я хочу полторы тысячи, которые вложила в твою машину. Третье, ты никогда и ни под каким предлогом не должен появляться на пороге моего дома. Дочку я сама буду привозить в дом твоей матери по договоренности. Если я хоть раз услышу, или узнаю, что ты настраиваешь дочь против меня, поверь, я тебя раздавлю. Любой вопрос, касающийся Гали, ты должен согласовывать со мной: чем накормить, что подарить, где погулять и прочее, всё. Я беспрепятственно должна иметь возможность возить ребенка куда захочу. И последнее, все близкие должны знать правду, и рассказывать ее будешь ты.
Полковник с восхищением смотрел на меня, открыв рот. Вот так-то. У меня рога и копыта, раз я коза.
А угрюмый муж лишь вздохнул и вернулся за стол.
- Что ж, справедливо. Я все сделаю.
- Это не акт милосердия, и вовсе не любовь к тебе или нашему прошлому. Ты убил во мне все хорошее своим предательством, своей ложью, своим хладнокровием. Я делаю это исключительно для дочери, она единственное – за что я тебе благодарна. Но все остальное… Я тебя никогда не прощу.
Вик лишь снова тяжело вздохнул. Словно, сожалеет. Да ну. Не верю.
- В понедельник встречаемся здесь же. И не пытайся меня переиграть. Земченко лучший в стране.
Вернувшись в дом свекрови, первым делом я позвонила домой родным. Мама новости о моем разводе приняла в штыки, сказала, что места у нее в доме нет и лишние рты ей не нужны. Ну конечно же, младшая сестричка троих в подоле принесла, если считать бесполезного муженька, который толком и не работает даже. А я… А зачем мне помощь, если я с 16 лет работаю? Действительно. Обидненько, но привычно. Свекровь ко мне в разы лучше относится, это еще один противовес лишению муженька родительских прав.