Я сомневалась, что Генри был прав в каждом своем слове, но искренность, с которой он говорил, уничтожила все мои возражения. Неважно, было ли у него предвзятое отношение ко мне, важно было то, что он верил в меня.
Я провела пальцем невидимый узор в ложбинке его ключицы. Самое умное решение — это подождать. Подождать конца войны, пока я не смогу закрыть глаза и увидеть любое место или кого-нибудь, кого захочу, подождать, пока я полностью не пойму, каково это — жить, не говоря уже о смерти. Но когда Генри смотрел на меня этими лунными глазами, сияющими во мраке, наполнившим комнату, я знала, что отвечу. Я отказалась от собственной жизни, с ужасом ожидая того дня, когда мама найдет свой конец, однако больше я не собиралась ждать. Я не могла разрушить надежды Генри только потому, что не была полностью уверена, что смогу управлять Подземным миром. Он верил в меня, и это значило для меня больше, чем я могла выразить словами.
— Да, — сказала я без тени сомнения. — Я хочу стать твоей королевой, когда бы ты ни захотел провести церемонию. Ее можно устроить по моему возвращению.
Генри взял мои руки в свои, и между нами возник светящийся желтый шар, неземной и теплый. — Не вижу причин ждать.
Я удивленно распахнула глаза, но сказала себе не сомневаться. Это было то, чего я хотела. Я готовилась к этому с той минуты, как Генри нашел меня на реке рядом с телом Авы, и Генри был прав. Не было причин ждать. — Я тоже не вижу.
Он улыбнулся, и этой улыбки хватило мне, чтобы знать, что я сделала правильный выбор. — Став моей женой, ты дала согласие взять на себя обязанности королевы Подземного мира, — повторил он те же слова, которые говорил ровно три месяца назад. — Ты будешь править справедливо и без предвзятости по отношению к душам тех, кто покинул мир живых. С этих пор, начиная от осеннего равноденствия и до самой весны, каждый год, твоя жизнь будет посвящена помощи тем, кто оказался потерян, и защите каждого, кто по ту сторону загробной жизни.
Я затаила дыхание, зная, что будет дальше. — Согласна ли ты, Кейт Винтерс, стать королевой Подземного мира, и согласна ли ты выполнять свои обязанности и чаяния душ?
На этот раз я ничуть не колебалась. — Да, — прошептала я. — На все сто процентов да.
Свет между нашими ладонями исчез, и на мгновение мы погрузились во тьму. Однако, прежде чем я успела моргнуть, каждый огонек в комнате переполнился ослепительным сиянием — между нашими руками, парящими над кроватью, и даже зажженными свечами, — и в спальне эхом раздался громкий звон. Во дворце. Во всем Подземном мире.
— Моя королева, — произнес Генри, целуя мои пальцы. — Это честь для меня.
Я залилась румянцем. — Что, уже все? — поинтересовалась я. — Я… стала королевой?
— Я уверен, что совет потребует более формальную церемонию, однако да, теперь ты моя королева. — Генри взял меня за подбородок и прижался губами к моим, поначалу целомудренно, но по прошествии нескольких секунд между нами четко ощущалось обещание большего. — Теперь, когда ты проснулась, я должен заявить, что стыдно тратить такую прекрасную ночь на разговоры.
— Предлагаешь отпраздновать? — спросила я, игриво подняв брови. Я думала, что когда стану королевой, то что-то кардинально изменится, однако я чувствовала себя так же, как и раньше. Я все еще была собой, а рядом находился Генри. Это все, чего я желала.
— Я полагаю, что это наша последняя ночь вместе, — пробормотал Генри, — я хочу извлечь из нее максимум.
Не говоря ни слова, я поцеловала его, вложив в поцелуй все надежды, счастье и любовь. Свет потускнел, когда Генри опустил меня на кровать, и впервые за долгое время я точно знала, что все будет хорошо.
***
Когда наступило утро, мы оба были мрачными. После того, как я потратила двадцать минут, пытаясь сложить все, что, как мне казалось, может понадобиться, в свой чемодан, Генри взмахом руки умудрился упаковать все вещи за считанные секунды. Я притворилась, что не завидую, но надеялась, что Ава знает, как проделать то же самое. А если нет, то мы потратим половину нашего времени, пытаясь закрыть эту чертову штуковину и привести все в порядок, когда на самом деле у нас будут гораздо более важные задания.
Вскоре после этого мы встретили мою маму, Уолтера, Джеймса и Аву в фойе гостевого крыла. Генри и я шли бок о бок; он обнимал меня за плечи, и я стала волноваться, что он не захочет меня отпускать. Он почти ничего не сказал с тех пор, как я закрыла молнию на чемодане, однако каждый раз, как наши взгляды встречались, он улыбался мне легкой, огорченной улыбкой, будто пытаясь доказать, что не расстроен из-за меня. Это помогало, но я все равно чувствовала укол вины, когда думала, что могу не вернуться домой.