— Раз вы траппер, то отчасти и охотник: эти два ремесла почти всегда связаны друг с другом в здешних местах.
— К стыду людей, силы которых еще позволяют им охотиться! — горячо сказал Траппер (мы будем продолжать называть его этим именем). — Более пятидесяти лет я носил мой карабин в степях, не расставляя западни даже для птицы, летающей в воздухе, а тем более для бедных животных, которым для спасения от преследования даны только лапы.
— Я не вижу разницы в том, как человек добывает нужные ему для одежды шкуры — с помощью ли ружья или западни, — сказал угрюмый товарищ переселенца. — Разве земля не сотворена для человека? Значит, все, что она дает, также служит ему.
— Для человека, живущего вдали от всякого жилья, у вас, кажется, слишком мало имущества, — отрывисто проговорил переселенец; перебивая товарища и как будто желая переменить разговор. — Надеюсь, что относительно шкур дело обстоит лучше.
— У меня мало потребности во всем этом, — кротко ответил старик. — В мои годы нужно не много еды и одежды. Я совсем не нуждаюсь в разных пожитках. Мне нужно только иногда немного добычи для того, чтобы выменять на горсточку пороха или дроби.
— Скажите, вы родились не здесь? — спросил переселенец.
— Я родился на берегу моря, но большая часть моей жизни прошла в лесах.
При этих словах все присутствующие широко раскрыли глаза и взглянули на старика с глубоким интересом, как смотрят на неожиданно появившийся предмет. Голоса два повторили: «На берегу моря». С этой минуты старуха, несмотря на всю свою грубость, стала оказывать старику внимание, непривычное в ее отношении к гостям. После довольно продолжительного молчания, по-видимому, посвященного размышлению, переселенец продолжал разговор:
— От вод запада до берегов Бесконечной реки, говорят, очень далеко?
— О, да. Много мне пришлось видеть и перетерпеть, когда я шел этим путем.
— Трудно, должно быть, пройти столько.
— Я ходил по этой дороге семьдесят пять лет; и на всем этом пути, начиная от берегов Гудзона, нет места, где бы я не поел дичя, застреленной мною же. Но все это пустое хвастовство. К чему былая удаль, когда жизнь идет к концу?
— Я встретил один раз человека, плававшего на лодке по реке, которую он сейчас назвал, — проговорил тихо один из мальчиков, как бы сомневаясь в своих познаниях и остерегаясь говорить перед человеком, так много видевшим на своем веку. — Если верить ему, это, должно быть, порядочная река, достаточно глубокая для того, чтобы по ней могли плавать самые большие суда.
— Да, это огромная река, а на ее берегах возвышаются прекрасные города, — заметил старик, — но в сравнении с Бесконечной рекой это простой ручей.
— Я называю рекой только такой поток, который человек не может обойти вокруг. Настоящую реку можно только переехать поперек, а не кружить по берегам, как окружают медведя на облаве, — проговорил сердитый спутник переселенца.
— Вы были очень далеко от той стороны, где садится солнце? — спросил переселенец, снова перебивая своего угрюмого товарища. Он как будто желал помешать, насколько возможно, его участию в разговоре. — Здесь я вижу только бесконечные прогалины.
— Можете путешествовать неделями и вы увидите то же самое. Я часто думаю, что бог поместил этот ряд бесплодных прерий позади Штатов, чтобы дать почувствовать людям, в какое ужасное положение может еще поставить страну их безумие. Да, вы можете целыми неделями ходить по этим открытым равнинам, не встретив ни жилища, ни хижины, ни пристанища. Даже диким зверям приходится пробегать целые мили до своих логовищ, а между тем, когда ветер дует с востока, мне часто кажется, что я слышу удары топора и шум падающих на землю деревьев.
Старик говорил с благородством и достоинством; преклонный возраст придавал особый вес его словам. Его рассказ до такой степени заинтересовал слушателей, что они неподвижно сидели вокруг него, безмолвные, как могила. Старик должен был сам возобновить разговор, причем он предложил один из тех уклончивых вопросов, к которым так склонны жители окраин.
— Нелегко вам было перейти вброд ручьи и забраться так далеко в прерий с вашими упряжными лошадьми и скотом?
— Я шел по левому берегу Большой реки, — ответил переселенец, — до тех пор, пока не увидел, что, идя по течению, мы зайдем слишком далеко на север. Тогда мы переехали через реку на плотах и не очень пострадали. Жена потеряла часть руна из стрижки прошлого года, а стадо уменьшилось на одну корову. С тех пор мы устраиваемся отлично, перекидывая мосты через речки, которые встречались нам почти каждый день.