Они уставились друг на друга. Улыбка постепенно исчезла с лица женщины, она резко повернулась и направилась в комнату с криком:
— Уилли, эй, Уилли!
Через минуту старший из ребятишек вернулся с двумя монетами по полкроны и домовой книгой.
Рори взял деньги, сделал запись в домовой книге и в своей бухгалтерской книге, а затем направился к следующему дому. Здесь он просто распахнул дверь и крикнул в темноту:
— Квартплата!
В ответ раздался мужской голос:
— Пошел к черту!
Рори поморщился. Он подумал, что если бы получал хотя бы пенни за каждое выслушанное оскорбление, то смог бы купить собственный дом. Подождав немного, Рори снова крикнул:
— Платите, или в понедельник придут судебные приставы.
На лестнице появилась тучная фигура в молескиновых брюках, мужчина швырнул вниз домовую книгу и монету в полкроны с криком:
— А пошел ты вместе со своими приставами знаешь куда!
Пока мужчина продолжал объяснять, куда Рори может убираться вместе с судебными приставами, Рори поднял монету и сделал запись в домовой книге. После чего швырнул книгу на нижнюю ступеньку лестницы, повернулся, вышел из дома и направился в конец улицы.
По следующим трем адресам ему никто не открыл, а по четвертому адресу Рори только собрался постучать в дверь, как она распахнулась, и перед Рори предстала миссис Фосетт с домовой книгой в руке. Не поздоровавшись, она протянула Рори монету.
— С них вы ничего не получите. — Она кивнула головой в сторону соседнего дома. — Да и вон с тех тоже. — Теперь она кивнула в другую сторону. — Они все уехали в Шилдс на рынок и, насколько я их знаю, вернутся оттуда без гроша. Ленивые ирландские мерзавцы. Я вам еще кое-что скажу. — Миссис Фосетт придвинулась поближе. — Эта Флаэрти, она забила переднюю комнату кроватями и сдает их по сменам, одни спят и уходят, а затем приходят другие. Ох уж эти ирландцы, с утра понедельника до вечера субботы они не пьют ни капли, но зато в воскресенье… после мессы сразу в бар. Фу, какой позор!
Рори протянул миссис Фосетт домовую книгу, посмотрел ей прямо в глаза, повернулся и ушел. Он не стал стучать в те двери, на которые указала миссис Фосетт, ее словам можно было доверять. Странно, но она была единственной на всей улице, кто аккуратно платил квартплату. И все же, несмотря на отсутствие у нее задолженностей, Рори больше нравился любой из «ленивых ирландских мерзавцев», чем эта миссис Фосетт.
На Солтбэнк-роу в нос сразу же ударило зловоние, исходившее от мусорных куч. Перед стоявшими здесь двухкомнатными коттеджами никогда не высыхали грязные лужи. А уж летом зловоние и вовсе было невыносимым. Рори все время удивляло, почему городская администрация не обращает на это никакого внимания. Наверное, она считала, что подобные условия вполне хороши для ирландских иммигрантов. А те, похоже, и не возражали, поскольку, как все знали, в Ирландии они привыкли спать вместе со свиньями и курами в своих крохотных хибарах.
Однако Рори слышал, что среди людей, работавших у Палмера, были и ирландцы, которые покупали собственные дома. Об этом рассказывал сам старик Кин, который недолюбливал ирландцев.
Отец Рори тоже много лет работал у Палмера, однако Рори не наблюдал никаких признаков того, что он в состоянии купить собственный дом. Возможно, потому, что отец просто не хотел этого. Заработанные деньги он тратил, хорошо питался и много пил почти каждый день, словно хотел «размочить» тело, высохшее от многолетнего пребывания у сталеплавильной печи.
Пьянство отца Рори не осуждал, а вот его любовную интрижку с Лиззи — очень. Наверное, в качестве компенсации за эту интрижку отец и отправил его в начальную школу, за что Рори не испытывал благодарности к нему, поскольку только и овладел в этой школе, что азами письма, чтения и счета.
Но тем не менее умение читать и писать позволило Рори получить место сборщика квартплаты с заработком пятнадцать шиллингов в неделю. Все знакомые говорили, что ему чертовски повезло с этой работой. Пятнадцать шиллингов, и при этом не надо ни гнуть спину, ни пачкать руки. И больше всех подчеркивал эту мысль его работодатель.
Мистер Кин владел почти половиной всех коттеджей на Солтбэнк-роу, и квартплата с каждого коттеджа составляла два шиллинга в неделю. Но когда Рори добрался до конца улицы, в кармашке его кожаной сумки лежало всего двадцать пять шиллингов и шесть пенсов.
К двенадцати часам Рори вышел на главную улицу и влился в поток рабочих, выходивших из доков Палмера. Рабочие двигались, словно черные потоки лавы, их серые лица были покрыты потом. К тому моменту, когда они дошли до церкви, толпа уже постепенно рассосалась.