Царь и великий князь Василий Иоаннович Шуйский. Копия из «Титулярника» XVII века
Еще при жизни Лжедмитрия I группа московских бояр во главе с Василием Шуйским выступила инициаторами дипломатической игры сразу в двух направлениях, пытаясь вовлечь в нее как Сигизмунда, так и Карла и благодаря этому освободить себе руки для борьбы с самозванцем, который на тот момент оценивался как самая грозная опасность для существования Русского государства. И тут-то на сцене опять появляется П. Петрей. У историка Р.Г. Скрынникова находим следующий рассказ:
«Вдова Грозного (Марфа Нагая. – Л.Г.) помогла заговорщикам установить контакт с польским двором. Польский гетман Жолкевский сообщил в своих записках, что Марфа Нагая через некоего шведа подала королю весть о самозванстве царя. Можно установить имя шведа, использовавшего поручение Марфы и ее единомышленников. Им был Петр Петрей. Бояре выбрали его потому, что Петрей был лично известен Сигизмунду III и к тому же находился на царской службе в Москве. При свидании с Сигизмундом Петрей заявил, что Лжедмитрий “не тот, за кого себя выдает”, и привел факты, доказывавшие самозванство царя… Петрей имел свидание с Сигизмундом III в первых числах декабря 1605 г.».
Здесь хотелось бы обратить внимание читателя на то, что в существующей по данной теме литературе, как представляется, не получила должной оценки тема дипломатической тактики, использовавшейся в тех запутанных событиях. Хотя всем понятно, что дезинформация, блеф, двойная игра и прочие дипломатические комбинации не являются изобретениями нашего времени, однако старина (особенно старина Московского государства) обычно представляется чем-то более непритязательным и упрощенным. Ниже я попробую показать развитие событий в ракурсе именно дипломатической игры, которая велась в Смутное время всеми его участниками и в которой политические деятели Русского государства должны были проявлять много изворотливости и гибкости, чтобы выбраться из той адской ситуации, в которой оказалась страна.
Присяга Лжедмитрия I польскому королю Сигизмунду III. Художник Н.В. Неврев, 1874 г.
Если сравнить сведения Таркиайнена с этим описанием, то несложно угадать, что Петрей мог привлечь внимание кружка московских бояр только благодаря своим хлестаковским рассказам о том, что он и у шведского короля Карла был в милости, и с Сигизмундом был на дружеской ноге, хотя мы знаем, что у Сигизмунда он был простым курьером, а в Швеции вообще – мелкой сошкой, к тому же со службы у Карла в бытность его еще герцогом Петрей просто сбежал. Представляется, что московские бояре, открывшие Петрею свои оппозиционные настроения относительно Лжедмитрия I, не слишком обманывались относительно действительного значения Петрея, но, возможно, именно поэтому мелкая сошка Петрей и подходил для отведенной ему роли в миссии, которая была явным блефом. Петрею было дано понять, что он завоевал доверие боярской оппозиции и избран ею для тайного и небезопасного поручения: отправиться ко двору Сигизмунда, добиться встречи с ним и передать ему информацию о ставшем известным боярам самозванстве царя. Как видно из рассказа Скрынникова, Петрей выполнил эту миссию с блеском: зимой 1605–1606 гг. он получил аудиенцию у короля Сигизмунда, сообщил королю факты, доказывавшие самозванство Лжедмитрия, а также передал предложение московской боярской оппозиции оказать ей поддержку в случае свержения Лжедмитрия.
Сигизмунд III на коне. Картина первой четверти XVII в.
Но позвольте! – может кто-нибудь воскликнуть. Здесь все как-то неправильно. Можно еще понять, зачем Петрею понадобилось взять на себя поручение к польскому королю: чтобы потом иметь возможность вернуться в Швецию, ко двору Карла IX, и из первых рук донести до шведского монарха информацию чрезвычайной важности о «сепаратных» переговорах московских деятелей с врагом шведской короны – Сигизмундом, испросив, таким образом, себе милость и награду. Но зачем московским боярам надо было втягивать в это дело шведского авантюриста, предполагая, что он может побежать из Польши в Швецию и доложить обо всем шведскому королю?