- Мой папа - разведчик, - громко сказал один мальчик. - Когда его хотели схватить фашисты, он их всех раскидал и поубивал из автомата. Он сильный, а когда придет за мной, то возьмет на руки и унесет домой к маме.
- Обязательно придет, ты только не плачь больше. Ты жди его, он заберет тебя и будет гордиться, что его сын не хныкал от голода и не боялся темноты, - сказала ему Поля.
- А, мой папа - танкист! Он, как стрельнет из пушки по немцам, только щепки полетят, а ему ничего не будет. У него в танке броня, ее не пробить ничем. Он тоже придет за мной, а я ему скажу:
- Я пить очень хотел, но не плакал, терпел.
Я расскажу, как страшно быть одному в вагоне.
- Твой папа - герой. И ты будь таким же, не бойся темноты, не один ты здесь, нас много и за нами придут завтра, - подбодрила его девочка.
- И наш папа вернется, - воскликнули две девочки-сестренки, - он такой сильный, что нас сразу двоих на руки возьмет.
Отовсюду посыпались возгласы:
- И мой придет!
- И меня заберет!
Поля уложила спать детей, но сама плохо спала. Девочке хотелось есть и пить, но она терпела, время от времени проводя языком по пересохшим губам.
- Где же наша воспитательница? Почему не приходит? - думала девочка, глядя в темень вагона.
На следующее утро Мария Федоровна не возвратилась. Дети уже вторые сутки находились одни без воды и хлеба. Ночью малыши продрогли - небо было покрыто свинцовыми облаками, моросил мелкий дождь.
Полина решила приоткрыть дверь "теплушки", но ее сил не хватило. Тогда девочка подозвала двух самых сильных мальчиков, втроем они налегли на дверь, и она стронулась с места, но затем ее заклинило.
Осталась маленькая щель, куда проходила только тонкая рука ребенка.
Сквозь этот узкий проем, Поля разглядела, что их вагон стоит напротив какого-то строения, значит, когда-нибудь здесь появятся взрослые и вызволят детей.
Малыши не просили больше есть, но очень хотели пить и снова беззвучно плакали. Дождь усилился и перешел в ливень. Полина вытянула наружу руку и та стала мокрая. Повернув вверх ладошкой руку, девочка собрала немножечко воды и слила ее в чашку, сама же просто облизала свою руку и жажда стала меньше.
Она подозвала на помощь детей постарше, чтобы делали также.
Из чашечки, куда удалось набрать дождевой воды, она поила детишек, приговаривая:
- Вот, попей немножечко и оставь другим.
К вечеру почти все лежали безучастно на своих местах, молчали и больше не плакали. Полина старалась поддержать дух детей, стала рассказывать им, что по дороге к ним автобус сломался, застряв в большущей луже, ведь на улице такой ливень. А завтра сюда приедут люди, с ними будет Мария Федоровна, которая принесет хлеба и воды.
- Вы поспите немножечко, а утром все кончится, - уговаривала девочка самых слабых малышей. Она ложилась рядом и разговаривала с ними, пока дети не засыпали.
Ночью девочке было особенно страшно: если завтра их не заберут отсюда, то маленькие и слабые детишки начнут умирать. Она смотрела на яркую звездочку на темном небе и шепотом просила Марию Федоровну вернуться.
Но и на следующее утро ничего не изменилось, детей не приехали забирать. Только погода наладилась, дождя не было, и с утра пригревало солнце. Детям стало теплее.
Поля уже не знала, что должна им говорить, но не подавала вида, что встревожена и сама теряла силы.
Вдруг послышались голоса людей, девочка подошла к двери и вытянула наружу руку.
- Откройте двери, подгоните самосвал и скидывайте металл в кузов! Мартеновцы ждут сырье, - прозвучал зычный мужской голос.
- Петрович! Гляди, что это такое? - раздался женский голос.
К двери "теплушки" подошли люди и с удивлением рассматривали тоненькую детскую
руку, на которой отчетливо просвечивались синие жилки.
- Открывайте дверь! Только осторожно, а то выпадет ребенок! Двери поехала в сторону, и Полину подхватили сильные руки.
Через полчаса к вагону прикатил автобус, и с ним Мария Федоровна, которая закричала сквозь слезы:
- Потеряшки, вы, наши! Мы думали, что вагон на фронт по ошибке увезли, а его здесь спрятали, решили, что в нем металлолом!
Детей осторожно перенесли в автобусы, где дали напиться и немного покушать. Потом повезли в местный детский дом.
Полина сидела возле Марии Федоровны, которая прижала к себе, гладила ее по головке и думала:
- Считай, вторую блокаду детки пережили. Пожалуй, если бы не мужество девочки, то не знаю, как бы все вышло. Проклятая война, видишь, что делает.
Поля была спокойна, она знала, что теперь все будет хорошо.
А еще девочка верила, что после войны ее заберет отец. Он придет сильный, красивый, с множеством боевых наград на груди и высоко поднимет ее на руках. Даша расскажет ему, что была умницей, и они будут снова жить в Ленинграде.
Глава 29
Первый удар розги по спине заставил Илью содрогнуться, он рванулся вперед, но веревка держала его прочно. Кожа вздулась и наполнилась кровью. Удары сыпались на беззащитное тело, парень глухо стонал от боли и всякий раз вздрагивал, когда прут рассекал кожу. Вскоре вся спина была испещрена кровяными полосами. Леонас продолжал с оттяжкой наносить удары.
Последний удар розги Илья уже не чувствовал, сомлел, и, если бы не путы, упал бы на землю. Люди уже не смотрели на пленника, отвернулись. И только Павел Семенович не мог отвести взгляда от окровавленного мяса на спине друга, каждый удар принимал тоже на себя и вздрагивал от боли, как и Илья. Слезы непроизвольно лились по исхудавшим щекам парня.
- Он получил свой урок! - сказал Жемайтис, оглядывая всех, когда Илью потоком колодезной водой из ведра привели в чувство солдаты. - Надеюсь, он не повторит ошибки.
- Сука! - с ненавистью прошептал Илья.
- Что ты сказал? - Леонас побагровел, и у него от ярости вздулись жилы на шее. Он размахнулся и ударил изо всех сил розгой по пленному солдату. Прут змеей прошелся по спине и тонким концом обил на секунду шею Ильи. Палач потянул розгу на себя.
Страшный удар распорол вену, как ножом. Из нее ударил красный фонтан.
Через минуту друга не стало.
Павел Семенович люто возненавидел хозяина и поклялся отомстить за друга. Но Леонас отправил его с немцами снова в лагерь для военнопленных, побоялся держать в доме русского солдата, во взгляде которого читалась угроза.
В лагере Павел попал в группу, которую отправили в город Кохтла-Ярве. Это была уже Эстония. Павла Семеновича определили работать на сахарном заводе. Как оказалось, не совсем плохое место для невольников. Люди питались украдкой свеклой и патокой, окрепли физически от такого приварка к скудному немецкому пайку.
Павел отрешенно и молча работал и ни с кем близко из пленных собратьев не сходился. За годы войны он потерял уже двух друзей: Петра Ивановича и Илью. Павел Семенович замкнулся в себе, много не разговаривал, но всегда приходил на помощь товарищам, если в этом была необходимость. Он подкармливал ослабевших солдат, когда получал дополнительный паек от немцев за квалифицированную работу. Павел еще в армии стал
мастером, как говорится, на все руки. Он разбирался в моторах, был на ты с электричеством, охотно слесарничал, плотничал. Все в жизни интересовало его. Двадцатого апреля тысяча девятьсот сорок четвертого года группы пленных погнали на железнодорожную станцию, снова выдали небольшой паек и загнали в вагоны.
Через двое суток выгрузили в порту Виртсу и посадили на катера. Павел Семенович впервые увидел море. Он стоял на палубе среди пленных солдат и грустно любовался зеркальной поверхностью пролива Муху, который надежно прикрывал от балтийской крутой волны острова Муху и Езель.