Я поднимаю на него глаза. Он не узнает меня. Он даже не догадывается, кто перед ним.
— Что вы хотели? — Спрашивает он.
— Гарри? — Говорю я. — Ты что, не узнал меня?
Я прохожу в дом, отталкивая его в сторону. Пока он пытается что-то понять, я осматриваюсь. На стене развешаны фотографии. Да ты, Гарри, просто сентиментальный ублюдок! Прямо как мой отец Дэвид! На стене много семейных портретов. На стене Гарри с женой и двумя детьми. У него два мальчика. На некоторых фото они уже взрослые. На некоторых фото они студенты колледжа. Они улыбаются и смотрят в камеру. Неужели ты не трахал их, Гарри! Неужели, ты трахал только чужих детей, дрянь!
— Извините, — обращается ко мне Гарри, — кто вы такой? Мы знакомы?
— Извините? — Я не могу сдержать смех. — Гарри, да ты, мать твою, сама вежливость!
— Я не понимаю, о чем вы… — Снова начинает он, но я не даю ему договорить.
— Ты не понимаешь?! Ты что, такой тупой?!
Он хочет еще что-то сказать, но я продолжаю.
— Это твои дети, Гарри? — Спрашиваю я. — Это твои сыновья?
— Да…
— Ты трахал их, Гарри?
— Что? — Не понимает он. — Что вы себе позволяете! Да как вы смеете! Убирайтесь вон!
Он, кажется, разозлился. Боже мой! Гарри Паркер, грязный извращенец, кажется, оскорбился моими словами.
— Заткнись! — Кричу я и бью его рукояткой пистолета.
Гарри по стене сползает на пол.
— Да что вам нужно?! — Продолжает вопрошать он.
Он все еще не узнает меня. Даже после того, как я произнес его любимое слово, он не узнает меня. Он пытается подняться, но я направляю на него револьвер.
— Сидеть! — Командую я.
Он уже трясется от страха. Но он по-прежнему не понимает, кто стоит перед ним.
— Ты что, до сих пор не узнал меня, урод?
Он мотает головой.
— Ничего знакомого?
Он мотает головой.
— Ты не помнишь меня? Мне было тогда четырнадцать. Не узнаешь?
Он мотает головой. Я бью его ногой.
— Вспоминай! Пятнадцать лет назад! Может, ты кого-то обидел? Может, с кем-то плохо обошелся?
Он мотает головой. Я бью его ногой в пах.
— Я хочу, чтобы ты вспомнил, чтобы назвал мое имя, ублюдок!
Он мотает головой и говорит, что это было давно. Я взвожу курок и приставляю дуло к его вспотевшему от страха лбу.
— Пятнадцать лет назад. Что ты, мать твою, делал? Где ты проводил время? Чем ты занимался, тварь?
Он мотает головой. Я сильнее прижимаю пистолет к его лбу.
— Я хочу, чтобы ты вспомнил. Я хочу, чтобы ты вспомнил меня! Или у тебя тогда было много таких? Таких как я, четырнадцатилетних мальчиков? Вспоминай!
Я бью его пистолетом по лицу.
— Ты вспомнишь, кто я такой! Ты вспомнишь мое имя!
Он быстро кивает. Я снова бью его ногой.
— Вспомнил, мразь?
Он кивает и начинает ныть.
— Заткнись! — Кричу я. — Не размазывай сопли! Ты вспомнил? Ну же!
— Стоун… — тихо произносит он.
— Я не слышу из-за твоих соплей! Скажи громче, скотина!
— Эрик Стоун, — мямлит он. — Эрик… Пожалуйста…
— Заткнись!
— Эрик… Прошу тебя… Прости меня… Прости… — Он все ноет и ноет.
— Что?! Простить тебя?!
Он кивает.
— Простить тебя, ублюдок?! За что?!
Он тяжело дышит. Из носа у него течет.
— За что я должен тебя простить?! — Кричу, требуя ответа.
Он молчит. Я пинаю его в бок.
— За что я должен тебя простить? Отвечай мне, сука!
— Прости меня… Прости… умоляю… — Все повторяет он.
— Скажи мне, за что ты просишь прощения! — Сквозь зубы говорю я.
Он молчит.
— За что? Что ты сделал?
— Мы… обидели тебя, Эрик… — Мямлит он.
— Обидели?! — Я просто в ярости. — Обидели — это, мать твою, не то слово! Это не то слово, которое я хочу от тебя услышать! Это не то слово, которое я привык слышать от тебя!
Он молчит и глотает свои сопли. Все лицо его в слезах. Я бью его ногой в живот.
— Так что?! Что вы делали?!
— Мы сделали тебе больно…
Я пинаю его.
— Нет! — Кричу я. — Боль — это тоже не то слово!
Он молчит.
— Ну же, соберись, урод! Напряги свои мозги! Обидели, мать твою…
Он молчит и всхлипывает.
— Так за что мне тебя прощать?