– Нет убивать тебя, – успокаивающе приговаривал Махмуд на ломаном английском языке, одновременно приближаясь к лысому. – Тсс! – приложил он палец свободной руки к губам. – Деньги-деньги. Есть деньги-деньги?
– О, деньги! – Хозяин дома даже обрадовался, хотя радоваться было нечему. – Карточки. Много карточек, ю си? Кардз… – Он несколько раз ткнул пальцем вниз. – Там, в холле. Бумажник, андерстенд?
– Ес, – сказал Махмуд и нанес три последовательных удара ножом: в печень, в живот, в левую сторону груди.
Последний выпад получился неудачным, нож попал в ребро и соскочил, оставив на теле лишь косой порез. Мужчина сделал шаг назад и впечатался спиной в стену. Его глаза и рот широко раскрылись. Опасаясь, что сейчас он заорет во всю глотку, Махмуд полоснул его по шее.
Резать аорту человеку, стоящему напротив, совсем не то, что проделывать это с лежащим. Ударившая фонтаном кровь брызнула на Махмуда, который предусмотрительно отпрянул, но не так проворно, чтобы сохранить одежду чистой.
– Сволочь! – выругался он, глядя на заляпанную рубашку. – Одни неприятности от твоего дома.
Продолжая смотреть на Махмуда выпученными глазами, хозяин съехал по стене на пол, посидел так секунду-другую и уронил голову на плечо. Казалось, он чего-то ждет, но предложить ему больше было нечего.
– Сдохнешь ты или нет? – сердито спросил Махмуд и пнул умирающего ногой. – Давай-давай. Тебе же лучше будет.
Мужчина издал хрипящий звук, поднял руку, чтобы зажать рану на горле, но тут же уронил ее и затих.
Дело было сделано. Неприятная работа, грязная, однако кто-то же должен ее выполнять. Женщины рожают, мужчины убивают, так повелось на этом свете, и не видно этому ни конца ни края.
Машинально вытирая лицо, Махмуд спустился на первый этаж, где застал Бабура разговаривающим по телефону. Было немного обидно, что он даже не подождал, пока Махмуд расскажет, как справился с работой.
– Да, – говорил Бабур в трубку. – Приезжайте. Калитка будет открыта… Не включать свет? Хорошо. Ага… Ага…
Закончив разговор, он сложил мобильник и сунул его в нагрудный карман рубахи. Его лицо ничего не выражало.
– Ты даже не спросил меня, как там было наверху, – с упреком произнес Махмуд.
– А что спрашивать? Я все слышал. А теперь вижу. – Бабур выразительно посмотрел на грудь Махмуда, забрызганную кровью.
– Не все ты слышал и не все видел, – криво усмехнулся тот.
– Ты про что?
– Пойдем, покажу.
Поманив Бабура за собой, Махмуд стал подниматься по лестнице. Ему вспомнилось, что совсем недавно по этим самым ступеням ступали ноги покойного, и он подумал о том, насколько изменчива, насколько непредсказуема судьба человека. Не зря говорят, что на все воля Аллаха. Человек сам ничего не решает. Он, например, идет к себе в спальню, чтобы забраться под одеяло к своей женщине, а она оказывается мертва, а еще несколько секунд спустя умирает и он, и уже ничего не изменить, не исправить, и человек отправляется туда, где ему воздастся за кратковременное земное существование. И если человек этот не читал при жизни правильные молитвы и не верил в правильного бога, как Махмуд или, скажем, Бабур, то ему не позавидуешь. Какое счастье, что они родились в исламской стране, где чтут Аллаха и его законы!
Войдя в спальню первым, Махмуд скромно отошел в сторону, давая товарищу возможность оценить его работу. Вокруг сидящего у стены трупа образовалась лужа такого цвета, словно здесь разлили бидон гранатового сока.
– Осторожнее, не наступи, – предупредил Махмуд.
– Вижу, не слепой, – проворчал Бабур.
– Подними одеяло.
– Кто там лежит?
– Открой – увидишь.
Бабур неохотно откинул одеяло. Осмотрев женский труп, он заметил:
– Красивая.
– Да, очень, – согласился Махмуд.
– Успела испугаться?
– Немножко.
– Жаль, что пришлось такую красавицу убить.
– Жаль, но меня сейчас не это волнует.
– А что тебя волнует?
– Интересно, откуда она здесь взялась?
– Ну, не по воздуху же прилетела.
– Это я и сам знаю, брат. Но почему она здесь, если этот лысый должен был находиться один? И кто она такая? – Махмуд взобрался на кровать с ногами, чтобы лучше видеть женское тело. – На жену не похожа. Любовница, наверное.
– Сейчас выясним.
Перегнувшись над темно-красной лужей, Бабур завладел дамской сумочкой, валявшейся на тумбочке. Извлеченные оттуда трусики он бросил в лужу. Паспорт полистал и вернул обратно, не разобравшись в незнакомых буквах, отдаленно похожих на арабские. Потом извлек из сумочки целую гору маленьких ярких упаковок и объявил: