— Здесь живут лебеди, — прошептала Белла. — Будьте осторожны, они клюются!
Счастливчик тоже был знаком с лебедями. Он всегда уважал этих огромных белых птиц и предпочитал держаться от них подальше, но это гнездо было пусто.
— Ничего страшного, гнездо брошенное!
— Верно, — подтвердил Бруно. — Там нет никаких птиц.
Микки опасливо поежился:
— Их тут вообще нет. Даже на деревьях.
«А ведь он прав! — с холодком тревоги понял Счастливчик. — Птицы покинули этот город! Ни щебета, ни шорохов, ни песен — только тишина…»
Разгадка не заставила себя ждать. Очень скоро собакам предстояло узнать, что же напугало птиц Выйдя на открытое место, Счастливчик огляделся вокруг — и почувствовал, как тошнота подкатила к горлу.
Там лежали тела. Два на черном твердом покрытии, одно на траве и еще одно наполовину в воде. Брошенные, разлагающиеся…
Солнышко отчаянно завыла:
— Длиннолапые!
Глава VII
Собачки-на-поводочке огласили долину истошным горестным воем. Даже Счастливчик испытал укол сокрушительной жалости.
Тела выглядели так, словно смерть настигла их внезапно, без предупреждения. Счастливчик заметил еще несколько трупов — один свешивался с ограды, второй лежал перед дверью дома. У некоторых мертвецов были широко открытые остекленевшие глаза, у других зияли пустые глазницы.
«Вороны, — с дрожью отвращения подумал Счастливчик, — наверное, они нашли их прежде, чем улетели. — Он снова с растущей тревогой осмотрел мертвые тела. — Почему у мертвых Длиннолапых сделалась такая странная шкура? Серая и с виду напоминает мокрую кору».
На губах у мертвецов застыла желтая слюна, их кончики пальцев приобрели синевато-черный оттенок.
Счастливчик сглотнул. Точно такие же Длиннолапые когда-то угощали его своей едой в парках, рассеянно трепали по голове или швыряли ему объедки, сидя за столиками в своих Домах еды. Даже в Западне Длиннолапые кормили его, приносили еду и дали относительно удобное место для сна. Конечно, попадались и те, кто пинал его или орал, но даже они не заслуживали такого страшного конца. Судя по всему, тела лежали здесь уже довольно долго. Некоторые были обглоданы лисами или птицами, порой так сильно, что остались одни скелеты. Над всем городком стоял тяжелый и удушливый запах смерти.
«Их нужно было предать Собаке-Земле! — с подкатившей к горлу тошнотой подумал Счастливчик. — Почему никто этого не сделал?»
— Ой, это наши, ой-ой, наши Длиннолапые? — тоненько провыла Солнышко. — Это они?
— Может быть, — горестно пролаял Микки. — Ведь мы так их и не нашли.
— Нет! — басом простонала Марта, припадая к земле своим огромным черным телом. — Нет, только не это!
— Замолчите! — сердито пролаял Альфа, но его тявканье утонуло в горестном вое Поводочных. — Молчать, я вам приказываю!
— Наши Длиннолапые! — выла Дейзи, а Бруно зашелся в приступе отрывистого истерического лая: — Наши Длиннолапые умерли!
— МОЛЧАТЬ! — надрывно гавкнул Альфа.
Его никто не слушал.
«Они в истерике, — понял Счастливчик. — Я прекрасно их понимаю, но это нужно немедленно прекратить».
Схватив Микки за шкирку, он бережно встряхнул его, заставив поднять голову от земли.
— Послушай меня! — настойчиво пролаял Счастливчик. — Вы все, выслушайте меня! Это не ваши Длиннолапые! Вы меня поняли? Это не они!
— Откуда ты знаешь? — с бешеной озлобленностью протявкал Микки.
— Оттуда, что вы росли в доме у своих Длиннолапых и знали их, как самих себя! Разве вы бы могли не узнать их запах? Ваши Длиннолапые уехали из города, они спаслись! А эти жили здесь и оказались в западне. Видимо, погибли во время Большого Рыка. Это не ваши Длиннолапые! Что им делать в этом городе?
— Счастливчик, ты ничего не понимаешь…
И тут, посреди всеобщего воя, горя и страха, на Счастливчика снизошло озарение. Видимо, Собака-Лес и здесь не оставила его без своей помощи и шепнула на ухо нужные слова.
— Это же хороший знак, Микки! Все, слушайте меня — это хорошая новость!
Собачки-на-поводочке разом перестали выть и ошарашенно уставились на Счастливчика Микки смотрел на него так, словно бедный Счастливчик вдруг заболел опаснейшим собачьим бешенством и вот-вот начнет пускать из пасти пену.
— Ой, Счастливчичек, что ты такое говоришь, о-о-й! — провыла Солнышко. — Как же такой ужас можно назвать хорошим?