Только Лапочка, очутившаяся рядом со Счастливчиком, вдруг издала какой-то сдавленные гортанный вой.
«Наверное, вспомнила, как перепугалась тогда в городе, когда мы нашли мертвого Длиннолапого в Доме еды», — догадался Счастливчик.
«А теперь вы только поглядите на нее! — с привычной смесью грусти и гордости подумал он. — Кто узнает в этой храброй и хладнокровной собаке, которая крепкой лапой правит стаей, когда сам Альфа теряет волю, ту перепуганную робкую Лапочку? Сейчас она даже не поморщилась, пройдя через улицу, заваленную трупами Длиннолапых!»
Конечно, где-то в глубине души он продолжал тосковать по прежней Лапочке, но умом прекрасно понимал, что в нынешних условиях гораздо лучше иметь рядом мужественную и независимую Бету, чем пугливую неженку, теряющую голову при первой опасности.
«Мир стал слишком опасен, так что нам всем повезло, что Лапочка сумела так быстро измениться!»
Микки потрогал лапой один из высоких стальных ящиков.
— Что там?
— Ящик закрыт, — сказал Счастливчик. — Они всегда закрыты.
— Неужели? — лукаво хмыкнул Микки и подцепил стальную дверь когтями. Раздался щелчок, Микки потянул дверь на себя — и со скрежетом распахнул ее.
Счастливчик так и застыл с разинутым ртом и выпученными глазами.
«Вот бы мне раньше научиться этому фокусу!»
— Отличная работа, Микки! — пролаял Бруно, и все собаки кинулись смотреть, что скрывалось в недрах ящика.
Часть еды успела испортиться — она затянулась сине-зеленой плесенью или приобрела стойкий зловонный запах — но остальное было вполне съедобным. Бруно зубами стащил с полки большую кастрюлю с крышкой и с грохотом опрокинул ее, высыпав на пол целую груду мягких вареных зерен. Нашлись на полках и пакеты с сухой едой, а когда Микки открыл еще один ящик, то на него хлынул поток холодной воды, а на самой нижней полке обнаружился целый мешок мясных лепешек — мокрых, но восхитительных на вкус.
Эта еда не была добыта на охоте, к тому же ее было гораздо больше, чем могла съесть стая, поэтому никто не заботился о дисциплине. Поначалу Солнышко пугливо жалась позади всех, а Стрела изумленно тявкнула, когда плоскомордый Нытик утащил мясную лепешку прямо у нее из-под носа, но Лапочка и Альфа никому не делали замечаний. По-видимому, они считали, что на этот раз можно отступить от правил и позволить всем собакам наесться вдоволь. Пища досталась стае даром, без охоты, стальных ящиков было много, еды — еще больше, а собаки так страшно проголодались, что какое-то время в огромном помещении слышалось только жадное чавканье, хруст пережевываемой пищи и утробное урчание.
— Ты был прав, Счастливчик, — прошамкала Кусака с полной пастью полуразмороженного мяса. — Полезная вещь эти Дома еды!
Но Счастливчик никак не мог отделаться от ощущения, что после долгого перерыва еда Длиннолапых показалась ему гораздо менее вкусной, чем раньше. Интересно, это из-за того, что еда была далеко не свежая, или же он успел слишком привыкнуть к вкусу теплой убоины?
«Оказывается, я меняюсь и сам этого не замечаю», — удивленно подумал он.
Как ни странно, но по отношению к еде Длиннолапых у Счастливчика нашелся всего один союзник — Альфа. Полуволк едва прикоснулся к ненастоящей пище из ящиков и, прожевав пару кусков, брезгливо отбросил остатки в сторону. После этого он сел в отдалении и с нескрываемым презрением смотрел, как его стая жадно пожирает неожиданно доставшиеся лакомства.
— Ой, к-а-а-а-а-к же я соскучилась по рису! — пропищала Солнышко, слизывая с пола последние зернышки. — Ведь я его целую вечность не ела, ой!
— И больше уже никогда не поешь, — прорычал Альфа. — Завтра, как только Собака-Солнце вскочит на небо, охотники отправятся в лес и принесут нам настоящей еды.
Солнышко горестно вздохнула, но промолчала.
Когда собаки наелись до отвала, они устроились на ночлег прямо на полу под мерный шум дождя, барабанившего снаружи.
Описав традиционный круг перед сном, Счастливчик задрал ухо и немного послушал, как за стеной хлещет ливень, радуясь тому, что здание Длиннолапых надежно защищает их от льющегося с небес яда. Альфа и Лапочка легли в самой глубине комнаты, на самом большом удалении от прозрачного камня, охотники и патрульные устроились под разными столами. Солнышко лежала одна, ближе всех к дождю, брызгавшему сквозь разбитый прозрачный камень. Счастливчик слышал, как бедная малышка тихонько поскуливала и причитала перед сном — видимо, тяжелое и унизительное положение Омеги все-таки измучило даже эту всегда жизнерадостную собаку.