Они тяжело дышали, выкатив глаза, пока Бруно наконец не протявкал сверху:
— Так, теперь нам остается только ждать. Тихо!
Счастливчик и не собирался ничего говорить.
Больше всего на свете ему хотелось навсегда остаться возле каменной башенки и никогда больше не видеть опасного склона крыши.
Счастливчика мутило от одного взгляда туда, где за карнизом зияла пустота, кончавшаяся, как он знал каждой шерстинкой на шкуре, страшным ударом о твердую землю. Он сам не знал, как нашел в себе силы посмотреть вниз, но внезапно увидел такое, от чего забыл обо всех недавних терзаниях. За обвалившейся оградой метался Ужас. С яростным рычанием он грыз и царапал своих обезумевших собак, подгоняя их побыстрее пролезать в пролом.
— Поймайте этих негодяев! — выл Ужас. — Убейте их, выпустите им кишки, во имя Собаки-Страха!
Роя носами землю, безумные собаки бросились к пустому дому и принялись носиться вокруг, сталкиваясь и налетая друг на друга.
— Сюда!
— Нет, сюда!
— Они ушли! Туда!
— Эй, не лезь под лапы, а то… У-ууу-ох!
Они дважды обежали вокруг дома, пока не догадались, что дело нечисто. Тогда половина стаи в смятении бросилась назад, обнюхивая следы. Через какое-то время в них врезались собаки, продолжавшие с воем носиться по кругу, и вновь возникла свалка, потасовка и всеобщее смятение.
— Они сбежали! — провыла коротколапая шавка. — Исчезли!
— Не дури! — оборвал ее Ужас. — Собаки не могут исчезнуть! Найдите их!
Черный пес с короткой жесткой шерстью распластался на животе и, скуля, подполз к Ужасу.
— Но это правда, Ужас, они куда-то пропали!
— Наверное, Небесные Псы забрали этих скверных собак! — провыла другая собачонка.
— Небесные Псы никогда бы не посмели мне перечить! — в бешенстве зарычал Ужас, сверкая своими безумными желтыми глазами. — Собака-Ужас главнее Небесных Псов, она им задаст! Найдите эту мерзкую стаю и убейте всех!
Ужас совсем обезумел. Глаза его выкатились из орбит, из пасти полезла пена, шерсть встала дыбом. Внезапно он издал какой-то страшный судорожный вздох — и застыл, как мертвый. Потом крупная дрожь прошла через все его туловище, словно несчастный забился в когтях невидимого Большого Рыка. Съежившись на крыше, Счастливчик и другие охотники в ужасе смотрели на него. Вот голова Альфы обессиленно упала на грудь, из пасти полилась слюна.
Но стая желтоглазого будто ничуть не испугалась. Собаки молча обступили своего вожака и взяли его в плотное кольцо, готовые защищать от всех опасностей. Альфа забился в корчах. Несколько мгновений его огромное тело сотрясалось, как в лихорадке, а потом Альфа с шумом повалился на землю, подвернув лапы. Дрожа и дергаясь, он лежал на боку, закатив глаза и обливаясь слюной. Но ни одна собака из его стаи не посмела даже взглянуть на своего вожака. Они все стояли к нему спиной, устремив взоры куда-то вдаль.
— Что происходит? — прошептала Кусака на ухо Счастливчику.
Он растерянно помотал головой. Никогда в жизни ему не доводилось видеть ничего похожего! Может быть, Ужас умирает? Но почему тогда его стая ведет себя так, будто в этом нет ничего удивительного? Почему никто из них не бросается на помощь своему Альфе?
Наконец судороги Альфы стали стихать и вскоре он обессиленно затих в луже слюны и пены. Бока его тяжело вздымались, язык вывалился из пасти. Отдохнув, Альфа слизнул пену с губ, перекатился на живот и встал. Он выглядел совершенно измученным и слабым, как новорожденный щенок.
Стая бросилась к нему и, повизгивая, принялась вылизывать своего обессилевшего вожака.
— Ужас! Ты вернулся, о великий!
— Ты снова с нами!
— Ты никогда нас не бросаешь, ты такой добрый, такой заботливый! Спасибо тебе, Ужас!
— Что сказала Собака-Страх? Что она передала тебе?
Ужас слабо пошатнулся. Теперь он был совсем не похож на того пса, который только что рвал и кусал своих собак, гоня их на бой. Только глаза его ничуть не изменились, оставаясь такими же желтыми, выпученными и безумными, как и раньше.
— Собака-Страх сказала… что мы должны вернуться в наш лагерь, — хлюпая слюной, прошамкал желтоглазый.
— Сейчас? — провыла маленькая бурая собачонка.
— Сейчас. Немедленно. — Ужас поднял слабую лапу, чтобы привычно смазать собачонку по морде, но промахнулся. — Она сказала… что мы должны убивать всех незнакомых собак. Всех чужаков. Всех до единой. На месте. Без разговоров. А теперь — в лагерь!
Собаки поджали хвосты и бросились к изгороди, устроив кучу-малу возле пролома. Ужас, шатаясь, побрел за ними. Счастливчик заметил, как Хромой ненадолго замешкался и бросил косой взгляд через плечо, прежде чем заковылять следом за своей новой стаей.