реглянулись и радостно взвизгнули. Обе они были модны, активны и продвинуты - именно так говорили о них приятельницы Маши. Да и Маше они казались развитыми не по годам. - Вы ждёте кого-нибудь? - предположила Маша. Эти девчонки имели одну главную тему для разговора - парни - поэтому Маша и решила, что они караулят очередного претендента на звание суперпарня. - Я и не знала, что у нас тут живёт кто-то их выдающихся представителей сильной половины. - Маш, будь другом, передай записку, - попросила одна. - Этот парень как раз в твоём подъезде живёт! - И кто? - Ковский из 11 «А»! - торжественным шёпотом ответила другая. - Передашь, а? Маша постаралась ничем не выдать своего удивления. И кивнула. Девчонки засовещались о содержании записки, а Маша, поражённая, смотрела на них - эти модницы и ценители мужской красоты выбрали Германа. Германа, который был для Маши другом, очень близким человеком. И о нём она никогда не думала, как о... Девчонки, наконец, закончили, вручили Маше записку и назвали номер квартиры. - Маш, тебе не придётся лишние этажи шагать? - озабоченно поинтересовались одноклассницы. - Не придётся, - Маша подмигнула им. - Не беспокойтесь, я передам! - Спасибо, Маш, - девчонки были довольны. - Может нам повезёт, и он придёт! Мы ему встречу назначили! - Вдвоём! А там уж, кого он выберет! - захохотали девчонки. - Уж кому повезёт! И без обид! Маша пожелала им удачи и вошла в подъезд. Она неторопливо поднималась на свой этаж и размышляла. Что же с ней произошло? Почему у неё защемило сердце, когда она узнала, что Герман стал объектом любовной охоты девчонок? Может быть, именно по этой непонятной причине летом она чувствовала смешанное чувство грусти и счастья? Маша нажала на кнопку звонка квартиры Ковских, и вдруг её озарило - а ведь девчонки сделали хороший выбор! Маша вмиг поняла, насколько Гера красив! Он был шатеном с правильными чертами лица, да и рост его не подкачал, что повышало рейтинг парней у девчонок. Дверь открылась, и перед Машей возник Герман - красивый молодой человек, о котором она только что это поняла. - Маша! - Гера улыбнулся. - Привет! Проходи! Но Маша стояла на пороге - неожиданное понимание затормозило все реакции. Неужели смешанное чувство было симпатией к Гере, о которой она не догадывалась целое лето и которую принимала за дружбу? - Маш, - Герман удивлённо смотрел на неё. - Я... Я к тебе с...миссией, - Маша протянула ему записку. - Вот, просили передать. Поклонницы... - Через порог не передают, - Герман неотрывно смотрел в её синие глаза. - Проходи! Маша переступила порог, а Герман тут же захлопнул дверь. - Маш, давай чайку попьём, бабушка пирожков напекла, - Герман будто не видел записки, которую протягивала ему Маша. - Вкусные пирожки! Помнишь, мы летом часто их ели! Маша опустила руку, в которой держала записку, и кивнула в сторону комнаты. - Я один, - махнул рукой Гера. - Ну, проходи, наконец! Маша скинула туфельки и пошла за Германом на кухню. Да, знали бы её одноклассницы, что объект их грёз пригласил Машу на чай, локти бы себе покусали. Герман поставил блюдо с пирожками на стол, потом наполнил чайник водой и включил его... - Тебе записка, - Маша положила листочек на край стола. - Гера! Он замер, прекратил суетиться возле стола. - Смешно... - Гера взял записку. - И почему девчонки думают, что стоит только им продемонстрировать себя, так и сбудется то, что они себе напридумывали? Маша следила за запиской - Гера не раскрывал её, он просто держал её в руках. - Может быть... Но Маша не закончила свою мысль. Герман разорвал записку. Не читая. - Неужели я, например, не в состоянии увидеть человека, который мне может понравиться? Ведь глупо навязывать себя! Бессмысленно. Герман выкинул записку. И почему-то вымыл руки. А потом очень долго вытирал руки и как-то странно оглядывал кухню, будто попал сюда впервые. - А как ты себя чувствуешь? - Гера подошёл к Маше. А она ощутила, как затрепетало сердце - теперь его близкое присутствие совсем иначе действовало на неё. - Я нормально себя чувствую... - Точно? - Гера улыбнулся и как-то необычно моргнул, видимо волновался. - Давай гемоглобин проверю. Однажды летом он уже проверял гемоглобин Маше и остался недоволен, Гера тогда сказал, что гемоглобин нужно повысить. И, не дожидаясь ответа, он осторожно оттянул Маше нижнее веко и внимательно посмотрел. - Вот сейчас другое дело, - тихо-тихо констатировал Герман. Но не убрал руку. - Всё в порядке... Пальцы Геры скользнули по щеке Маши. Он придвинулся к ней ещё ближе. Посмотрел ей в глаза... И поцеловал... Поцелуй этот сделал ненужными объяснения, на которые не решался Гера. Как только губы их соединились, он тут же обнял её, крепко прижал к себе... А ответ Маши развеял его опасения - он так боялся, что не вызывает у неё симпатий... А Маша... Она окончательно позабыла о своём желании вернуться к нулевой жизненной отметке. Маша хотела взлететь до такой высоты, чтобы суметь парить на воздушных, волшебных волнах счастья. ГЕРМАН Невероятная синева глаз Маши сияла только ему, и Гера чувствовал, что смог достичь максимальной высоты. Его любовь была главным, ничто не смогло бы сделать его счастливее. Было не важно всё - и учёба, и подготовительные курсы, и поступление в институт. Важна была лишь Маша - её учёба, её жизнь, её любовь к нему... К счастью, оба понимали, что счастливое совместное будущее зависит от благополучного настоящего. Поэтому они обстоятельно и разумно обсудили своё положение и приняли решение - как жить сейчас, чтобы ничего не испортить. Гера с Машей должны продолжить своё успешное обучение, а поэтому посчитали, что встречаться будут один раз в неделю, по средам. По средам у Маши не было никаких дополнительных занятий, а Герман с лёгкостью в этот день пропускал подготовительные курсы. - Маш, я и без этих курсов поступлю в институт, - уверил её Гера. - А уж этот день вообще погоды для меня не сделает! Послеобеденное время в среду они проводили дома у Маши. По выходным они решили не встречаться - ни Герман, ни Маша не сомневались, что свою любовь нужно держать в тайне. Потому что были уверены - Елизавета Григорьевна не одобрит их связь, для мамы Геры поступление сына в медицинский институт было самым главным, она будет сопротивляться всему, что хоть немного сможет помешать достижению этой цели. А Антонине Аркадьевне они ничего не говорили просто потому, что она могла нечаянно проговориться маме Геры, ведь они были подругами. Да эти тайные встречи лишь усиливали их любовь, ожидание свидания превращало жизнь в волнующий любовный роман. Они считали дни до очередной среды. А мимолётные встречи на школьных переменах, мгновенные взгляды, которыми они обменивались, скрашивали часы разлуки. Ещё у влюблённых были мечты - мечтать можно было вволю, и ничего не опасаться. И вся эта волшебная таинственность любви продолжалась больше полугода, за которые Гера и Маша окончательно осознали - это навсегда... ...В апреле Гера понял, что любовь его жаждет большего и он, придя в очередную среду к Маше, едва сдержал себя, чтобы не перейти ограничительную линию. Хоть он и знал, что они созданы друг для друга, но торопиться не стоило. Но то ли тёплый апрель так будоражил Геру, то ли участившиеся дивные сны, в которых он видел, как занимается с Машей любовью, позволили ему условиться с самим собой - при невероятном, неудержимом стечении обстоятельств он позволит себе соединиться с Машей окончательно, если, конечно, она не будет против. Во второй половине апреля Антонина Аркадьевна на несколько дней собралась улететь в Норильск, навестить сестру покойного мужа. Узнав об этом, Гера строго-настрого сказал себе, что это не повод для сближения, что он должен оставаться сильным, тем более мама Маши попросила Ковских присмотреть за дочерью. Ковские обязательно, ежевечерне, приглашали Машу ужинать. Елизавета Григорьевна обстоятельно расспрашивала Машу об учёбе, интересовалась, справляется ли она с хозяйством. Маша улыбалась, благодарила за заботу и уверяла тётю Лизу, что всё в порядке. Порядок Маши был нарушен силой любви и желания Германа за день до возвращения Антонины Аркадьевны. В этот день Гера собирался в школу раньше обычного - его класс дежурил. И бабушка, уже остановив внука в дверях, попросила на минуточку зайти к Маше. - Пусть горяченьких сырничков покушает на завтрак, - бабушка вручила внуку тарелку с сырниками и пачку сметаны. Уже не в первый раз на этой неделе Гера заносил Маше что-нибудь вкусненькое на завтрак. Но всегда позволял себе не больше пяти минут на общение с любимой - они без слов бросались в объятия друг друга, целовались, а потом с большим трудом размыкали объятия, и Гера уходил. Но сегодня изначально всё сложилось по-другому. Гере не нужно было возвращаться домой, он уже собрался в школу и пошёл относить Маше завтрак уже с портфелем. Поэтому мгновенно решил, что опоздает на «линейку». - Ничего, разойдутся по постам без меня, - сказал Гера и надавил на кнопку звонка. - Побуду лучше эти полчаса с Машей... Дверь на удивление долго не открывалась. Это насторожило Германа - только бы ничего не произошло, всё же Маша ночевала одна, мало ли... Герман уже хотел снова нажать на кнопку, как дверь открылась. У Геры остановилось сердце - Маша стояла заспанная и... в пижаме. И была настолько мила и красива, что у Геры потемнело в глазах. - Привет, - Маша смущённо улыбнулась. - Представляешь, будильник не услышала... Хорошо, что ты разбудил, а то бы проспала... Гера шагнул в квартиру, зак