патий... А Маша... Она окончательно позабыла о своём желании вернуться к нулевой жизненной отметке. Маша хотела взлететь до такой высоты, чтобы суметь парить на воздушных, волшебных волнах счастья. ГЕРМАН Невероятная синева глаз Маши сияла только ему, и Гера чувствовал, что смог достичь максимальной высоты. Его любовь была главным, ничто не смогло бы сделать его счастливее. Было не важно всё - и учёба, и подготовительные курсы, и поступление в институт. Важна была лишь Маша - её учёба, её жизнь, её любовь к нему... К счастью, оба понимали, что счастливое совместное будущее зависит от благополучного настоящего. Поэтому они обстоятельно и разумно обсудили своё положение и приняли решение - как жить сейчас, чтобы ничего не испортить. Гера с Машей должны продолжить своё успешное обучение, а поэтому посчитали, что встречаться будут один раз в неделю, по средам. По средам у Маши не было никаких дополнительных занятий, а Герман с лёгкостью в этот день пропускал подготовительные курсы. - Маш, я и без этих курсов поступлю в институт, - уверил её Гера. - А уж этот день вообще погоды для меня не сделает! Послеобеденное время в среду они проводили дома у Маши. По выходным они решили не встречаться - ни Герман, ни Маша не сомневались, что свою любовь нужно держать в тайне. Потому что были уверены - Елизавета Григорьевна не одобрит их связь, для мамы Геры поступление сына в медицинский институт было самым главным, она будет сопротивляться всему, что хоть немного сможет помешать достижению этой цели. А Антонине Аркадьевне они ничего не говорили просто потому, что она могла нечаянно проговориться маме Геры, ведь они были подругами. Да эти тайные встречи лишь усиливали их любовь, ожидание свидания превращало жизнь в волнующий любовный роман. Они считали дни до очередной среды. А мимолётные встречи на школьных переменах, мгновенные взгляды, которыми они обменивались, скрашивали часы разлуки. Ещё у влюблённых были мечты - мечтать можно было вволю, и ничего не опасаться. И вся эта волшебная таинственность любви продолжалась больше полугода, за которые Гера и Маша окончательно осознали - это навсегда... ...В апреле Гера понял, что любовь его жаждет большего и он, придя в очередную среду к Маше, едва сдержал себя, чтобы не перейти ограничительную линию. Хоть он и знал, что они созданы друг для друга, но торопиться не стоило. Но то ли тёплый апрель так будоражил Геру, то ли участившиеся дивные сны, в которых он видел, как занимается с Машей любовью, позволили ему условиться с самим собой - при невероятном, неудержимом стечении обстоятельств он позволит себе соединиться с Машей окончательно, если, конечно, она не будет против. Во второй половине апреля Антонина Аркадьевна на несколько дней собралась улететь в Норильск, навестить сестру покойного мужа. Узнав об этом, Гера строго-настрого сказал себе, что это не повод для сближения, что он должен оставаться сильным, тем более мама Маши попросила Ковских присмотреть за дочерью. Ковские обязательно, ежевечерне, приглашали Машу ужинать. Елизавета Григорьевна обстоятельно расспрашивала Машу об учёбе, интересовалась, справляется ли она с хозяйством. Маша улыбалась, благодарила за заботу и уверяла тётю Лизу, что всё в порядке. Порядок Маши был нарушен силой любви и желания Германа за день до возвращения Антонины Аркадьевны. В этот день Гера собирался в школу раньше обычного - его класс дежурил. И бабушка, уже остановив внука в дверях, попросила на минуточку зайти к Маше. - Пусть горяченьких сырничков покушает на завтрак, - бабушка вручила внуку тарелку с сырниками и пачку сметаны. Уже не в первый раз на этой неделе Гера заносил Маше что-нибудь вкусненькое на завтрак. Но всегда позволял себе не больше пяти минут на общение с любимой - они без слов бросались в объятия друг друга, целовались, а потом с большим трудом размыкали объятия, и Гера уходил. Но сегодня изначально всё сложилось по-другому. Гере не нужно было возвращаться домой, он уже собрался в школу и пошёл относить Маше завтрак уже с портфелем. Поэтому мгновенно решил, что опоздает на «линейку». - Ничего, разойдутся по постам без меня, - сказал Гера и надавил на кнопку звонка. - Побуду лучше эти полчаса с Машей... Дверь на удивление долго не открывалась. Это насторожило Германа - только бы ничего не произошло, всё же Маша ночевала одна, мало ли... Герман уже хотел снова нажать на кнопку, как дверь открылась. У Геры остановилось сердце - Маша стояла заспанная и... в пижаме. И была настолько мила и красива, что у Геры потемнело в глазах. - Привет, - Маша смущённо улыбнулась. - Представляешь, будильник не услышала... Хорошо, что ты разбудил, а то бы проспала... Гера шагнул в квартиру, закрыл дверь. Потом поставил переданный бабушкой завтрак на столик в прихожей. Портфель из его рук скользнул на пол, а его лёгкая куртка незаметно оказалась на пуфике. Маша шагнула к нему, обвила руками его шею и, счастливая, отдалась поцелую любимого. У Германа помутился рассудок - он всем телом почувствовал, что кроме тонюсенькой пижамы на Маше ничего не надето... - Ты только что снился мне, - прошептала Маша. Ей казалось, что сон продолжается... - И ты мне сегодня снилась... Герман желал только одного, чтобы приснившийся сегодняшней ночью сон сбылся. Герман чувствовал, что сейчас сдержать себя будет не в силах, и хотел, чтобы Маша разделила его желание... - Гера... ты опоздаешь, ведь ваш класс дежурит по школе... - Я хочу опоздать... Руки Германа скользнули под рубашечку Маши, и он почувствовал приятную дрожь - прикосновение к гладкой, хрупкой спинке девушки пьянило Геру. Он с наслаждением прислушивался к неровному дыханию и постанываниям Маши - Герман впервые в своих ласках опустился ниже шеи любимой, он покрывал поцелуями едва прикрытые ключицы Маши и одаривал нежностью доступную часть её груди. Гера сейчас хотел поцеловать Машу всю - от кончиков пальчиков ножек до тончайших век её прекрасных глаз. - Гера... - едва сумела прошептать Маша. - Я так тоже опоздаю... Герман отпустил Машу из своих рук и привалился к двери - вздох разочарования покинул его грудь, он не хотел расставаться с Машей, не хотел идти в школу и каждую перемену надеяться, что мельком увидит её, не хотел томиться в мечтаниях и считать дни до наступления очередной среды. Когда Гера освободился от своих печальных мыслей, Маши в прихожей уже не было. Он остался ждать её, думая, что она ушла собираться в школу. Но когда часы показывали десять минут девятого, а Маши всё ещё не было и ни единого звука не донеслось из её комнаты, Гера решил узнать, что же происходит. - Маша? - он остановился у приоткрытой двери её комнаты. Никакого ответа не последовало. Тогда Гера осторожно открыл дверь и заглянул в комнату. Маша стояла, прислонившись к стене. Мысли настолько захватили её, что она даже не переоделась. - Ты пойдёшь в школу? - Гера не решался подойти к ней, поскольку её очаровательная пижама всё также разжигала его желание. - А ты? Маша взглянула на Геру так, как он и хотел - она звала его. - А я очень люблю тебя, - Гера приблизился к Маше и ласково прикоснулся к её волосам. - Машенька... Я очень люблю тебя... Маша, даже уйдя от Германа в комнату, не смогла отказаться от того, что почувствовала... Она решилась отдать ему свою любовь... ...И время посторонилось...