ельности, - заключил дядя, Владимир Ковский. - Но стоит пожертвовать мечтой о нейрохирургии, лишь бы не избежать провала. И не искалечить свою жизнь. Герман попытался возразить, не мог он решиться на предложение матери! Но противостояние с родными было столь долгим и упорным, что Герман почти поверил в правоту взрослых. А беседы с Германом велись почти непрерывно и всеми по-очереди. Майские праздники, проведённые Ковскими на даче, были посвящены спасительным беседам. Герман почти поверил и от этого испугался возможных трудностей, трудности стали приобретать жутко-реальные очертания. Ковским, сплотившимся во имя светлого будущего единственного наследника, удалось убедить его. Ковские смогли быть слепыми и глухими к объяснениям и уверениям Германа, и он сдался... О Маше Герман ничего не сказал, он знал - дома станет жить невыносимо, узнай дядя, тётя и бабушка правду... Они вообще тогда презрительно посматривать будут - рисковать карьерой из-за девчонки... ...Герман посматривал на левую чашу своих весов. Маша... Ему придётся отказаться от неё. Потому что он был не в силах уйти из семьи. - Я... трус. Правая чаша весов резко дёрнулась вниз. И перевесила левую. Окончательно. МАРИЯ Маше казалось, что свершилось чудовищное волшебство. Будто по прихоти злого мага Герман исчез. Он не возвращался в Москву, будто ему не нужно было ни заканчивать одиннадцатый класс, ни сдавать выпускные экзамены. Да и Ковские в дни, оставшихся от мая, ни разу не встретились Аристовым и не позвонили. Маша прибывала в отчаянии. Она не понимала, откуда у неё берутся силы на посещение школы и на подготовку к экзаменам. Маша заканчивала девятый класс, и ей предстояло сдать четыре экзамена. Благо, предметы можно было выбирать. Поэтому, предпочтя русский и английский, Маше нужно было подготовиться всего лишь к двум экзаменам. - Мам, я решила ещё сдавать алгебру и географию, - поделилась Маша своим решением с Антониной Аркадьевной. - Это тоже будет не сложно. - Только об оценках не беспокойся, - попросила мама. - Тебе волноваться нельзя. Маша кивнула и слабо улыбнулась. При маме Маша ещё могла сносно чувствовать себя. Но как только наступала ночь, слёзы без спроса хлестали из её глаз. С наступлением темноты страх и обида набрасывались на Машу. И ничто, никакие мысли не могли успокоить, поскольку любой довод в пользу Геры почти мгновенно растворялся в горьких слезах девушки. Дни шли, и надежда на благополучный исход любовной истории таяла. Маша всё меньше и меньше верила в то, что Герман вернётся к ней. Боль обжигала её сердце, когда она думала о нём - почему Гера оставил её именно после их окончательного сближения? Ведь он не может не понимать, что сейчас нужен ей? - Или ему больше ничего от меня не нужно?.. И только малюсенькая капля разумного порой успокаивала - Германа, действительно, удерживает от встречи с ней веская причина. И нужно подождать. В июне начались экзамены. И Маша вполне могла увидеться с Германом, который так и не приехал с дачи, ей стоило всего лишь прийти в школу в день одного из экзаменов, например, биологию Гера точно будет сдавать. Но Маша решила, что не стоит таким образом напоминать о себе. Маше оставалось только плакать по ночам и теряться в догадках: намеренно ли Ковские изолировали Германа и дело всего лишь в экзаменах - выпускных и вступительных. ...Через две недели у Маши закончились экзамены, и в классе намечался прощальный вечер: кто-то оставался учиться в школе, а кто-то решил продолжить учёбу в училищах и колледжах. Одноклассники веселились от души, лишь Маше было не до улыбок, она сидела в уголочке и наблюдала за праздником. Время от времени Маша перебрасывалась словами с подходившими к ней приятелями. И уже в конце этого небольшого классного торжества возле Маши сели те самые девушки, которые когда-то просили её передать Герману записку. - Маш, почему не танцуешь? Маша пожала плечами: - Не хочется... - Через два года, на выпускном вечере, мы тебе не позволим скучать, - девчонки улыбнулись и шутливо погрозили Маше. - Обещаешь, что будешь весёлой? - Обещаю, - Маша заставила себя улыбнуться. Невольное упоминание о выпускном вечере заставило Машу подумать о Германе - у него это торжество будет всего лишь через десять дней. Девушки же тоже заговорили о выпускном классе этого года. Они стали обсуждать, насколько модными будут модели платьев и костюмов, делились сведениями, узнанными от знакомых девушек-выпускниц, прикидывали шансы на поступление в институт почти каждого из выпускников. - Маш, помнишь, ты в сентябре относила записку Ковскому? - спросила одна из девушек. - Мы тебя просили... - Помню... У Маши быстро-быстро застучало сердце. - Знаешь, одноклассники Ковского считают, что он сошёл с ума! - Почему? - поинтересовалась Маша как можно безразличнее. - «Неужели этот случайный разговор сможет объяснить мне молчание Геры?» - Ну, он же очень умный парень и ни у кого не возникало сомнений, поступит ли он в институт, - принялась объяснять одна из девушек. - А Ковский такой фортель выкинул, что все и решили, что он трёхнулся! - Так что, Маш, ты будь теперь осторожна, в твоём подъезде живёт сумасшедший! Маша была потрясена услышанным: случилось что-то, о чём знает почти вся школа, а она и не подозревает... - И что произошло? - Ты знаешь Юлю Куйберг? Ну, вечно лохматая ходит! Кобыла такая! - Знаю, - Маша представляла, кого имеют в виду девушки. - Так вот, Ковский женится на ней! Маше показалось, что сердце остановилось, потому что всё поплыло перед глазами. Она даже облокотилась о стол, чтобы не упасть. И уже, словно сквозь пелену Маша слышала сенсационный рассказ девушек. Они узнавали новости от знакомых старшеклассников, ведь выпускной класс только и говорил о Ковском и Юле Куйберг... ...Всё было тихо, пока Юля не проговорилась, что ездила с мамой по магазинам и выбирала бельё. Одноклассницы тут же стали расспрашивать её, что за бельё она покупала, и выяснилось: Куйберг приобрела дорогое нижнее бельё и шикарный белоснежный комплект постельного. Юля смутилась, поняв, что зря проговорилась, но было поздно. Одноклассницы не оставили её в покое, и Юле пришлось рассказать, что через два дня после выпускного бала она выходит замуж. Выходит замуж за Германа Ковского. Узнав это, одиннадцатый класс загудел, словно потревоженный улей. Все были уверены, что Куйберг забеременела от Германа, другой причины для этой женитьбы не представлял себе никто. Парни были потрясены - как Герман мог позариться на такую... ну совершенно непривлекательную девку! Девушки недоумевали не меньше - ему стоило лишь пальцем пошевелить, и любая согласилась бы сблизиться с ним, так почему же Герман выбрал эту... Куйберг?! - Теперь понятно, почему Герка так неожиданно «заболел»! Одноклассники захотели выяснить причину столь сенсационной новости. Девчонки, решившись, стали спрашивать у Юли, насколько Герман хороший любовник, им ведь интересно узнать, правда ли, что красивые мужчины хороши во всём... Покраснев, Юля сообщила, что с волнением ждёт их первой брачной ночи... После этого известия потрясение одноклассников достигло наивысшей отметки. Бред какой-то! Что могло заставить Германа жениться на Куйберг? Неужели... Да, все знали, что её дядя преподаёт в стоматологическом институте и... Но Герман и без протекции запросто сможет поступить в этот институт! Да, отец Юли имеет стоматологический кабинет, но... Сейчас не слишком сложно найти работу и уж Герман наверняка не остался бы без места! Зачем же так подстраховываться?! Да он просто не понимает, что ему придётся жить с этой Юлей, заниматься с ней сексом! Да даже просто ежедневно видеть её - это уже зрелище не для слабонервных! И никто больше не сомневался, что Герман не ходит в школу именно по этой причине, он стесняется своего решения. - А как же их поженят, ведь они ещё несовершеннолетние! - Ха! Забыли, кто у Германа мама?! Да она любую справку сделает, и они получат разрешение на заключение брака! Для одноклассников Германа Ковского его поступок оказался первым непониманием хитросплетений взрослой жизни... ... - Машка, что с тобой? Маша смотрела на девушек, рассказавших ей немыслимое, сквозь густую пелену потрясения. - Мне уже третий день нездоровится... Маша, едва держась на ногах, ушла из класса, даже не попрощавшись. Она брела к дому, не замечая окружающее. Ни одной мысли не приходило на ум, Маша лишь прислушивалась к глухим, редким ударам сердца и чувствовала, что медленно и мучительно покидает свою радужную высоту, падает в чёрную, глубокую яму... ...Прохлада подъезда заставила Машу взглянуть на часы. - Уже семь, значит, мама пришла, - вздох облегчения покинул её грудь. - Не хочу быть одна... От произнесённых слов Маша вздрогнула. Она не одна, в ней живёт ребёнок Германа... Пройдя несколько лестничных пролётов, Маша остановилась. Что-то заставило её встать возле подоконника, чтобы иметь опору. Маша остановилась и почти тут же услышала звук шагов. Она не сомневалась, что сейчас увидит человека, которого ждала почти два месяца, человека, думы о котором заставляли её проливать слёзы. Маша прислонилась к подоконнику и схватилась за его край, сильно сжав прохладный камень задрожавшими пальцами. И в ту же секунду увидела Германа. Он шёл со своей невестой. Маша заметила, что Герман вздрогнул, увидев её, и на несколько мгновений задержался на верхней ступеньке. Благодаря этому замешательству, его спутница оказалась на пару ступене