иняла слишком серьёзно это предложение, но всё же сказала мне: «Если повернуть дело так, что Герману якобы необходима помощь для поступления в институт, то я легко бы объяснила родителям и брату с сестрой, почему сыну нужно пойти в стоматологический. Они же видят его нейрохирургом... И если вдруг Гера провалит экзамены, ведь родным мы не скажем, куда именно он будет сдавать... Но я не знаю, смогу ли навязать Герману эту женитьбу, хотя в этом случае я была бы спокойно за всё!» - Однако смогла.... - Смогла... - вздохнула Антонина Аркадьевна. - И наверное из-за того, что Герман рассказал ей о вашей любви... Она как и все Ковские не признаёт совмещения счастливой семейной жизни и успешной карьеры. - Значит, если сам Герман не решится вырваться из этого круга, то и смысла нет пробовать что-то изменить... Антонина Аркадьевна понимала, как тяжело Маше. Но мать была уверена, что Елизавета оказалась против любви сына. Да и потом, любил бы Герман Машу по-настоящему, никто не остановил бы его, а тем более никто не заставил бы жениться... - Мам, - в глазах Маши блеснули слёзы. - А если Герман всё же вернётся... Найдёт нас... - Я буду рада, и помогу вам... Маша благодарно кивнула. И вытерла слёзы: - Да... Пусть решает сам. Мать благодарила Бога за то, что дочери достало гордости. Маша оказалась сильной и Антонина Аркадьевна не сомневалась, что дочь ждёт достойное будущее. Значит, судьба их семьи неизменна и Машу ждёт замысловатый путь к счастью... Если только... Если только Герман не окажется настолько сильным, что его любовь сможет стать сильнее судьбы. ГЕРМАН Герман думал, что попал в ловушку. И пути из этого капкана не видел. А поэтому неустанно повторял себе преимущества жизни в замкнутом пространстве. И их нашлось столько, что Герман смог убедить себя в правильности и целесообразности приобретённых благ. Теперь Герману не нужно было готовиться к вступительным экзаменам, не нужно было тратить силы и волноваться. Он уже считал себя студентом желанного вуза. Ему осталось только явиться на экзамены, рассказать что-нибудь по вопросам билета и - всё. И всё. Мама счастлива, потому что почти все её мечты сбылись. Бабушка теперь не будет каждый раз пить валокордин, услышав что-нибудь о службе в современной армии. Ведь теперь не произойдёт ничего, что могло бы заставить Германа выполнить долг перед Отечеством. Правда ради всего этого Герману придётся жениться на нелюбимой. Но, как утверждает его дядя, в этом ничего смертельного нет. - А тем более карьера, которую не придётся строить потом и кровью, стоит того, - уверенно вещал дядя Володя Ковский племяннику: - Профессия - это самое важное в жизни мужчины. Главное - не зацикливайся на том, что ты не любишь Юлю. Она - твоя жена, твоя опора, а большего от неё и не стоит требовать. Всё остальное образуется. И потом, Герман, между нами - хорошо, когда под боком есть баба, а уж какая она, не столь важно! Уж поверь мне! А тем более у вас отдельная квартира! О Маше Гера думал каждый день и ежедневно повторял себе, что не смог бы стать для неё опорой. Ничем хорошим их любовь не закончилась бы. Возможно, они и не выдержали бы этой борьбы за любовь. Наверняка обстоятельства оказались бы сильнее их любви, и крушение её привело бы к ещё большей трагедии. Лишь поздними вечерами Германа охватывала такая тоска, что он не выдерживал, подходил к окну и смотрел на тёмно-синее небо. По лицу Германа текли слёзы, потому что он знал: никогда больше ему не увидеть яркую синеву Машиных глаз, никогда ему не быть счастливым... ...Герман Ковский сказал «да» в помещении районного загса через два дня после получения аттестата зрелости. А ещё через две недели он понял, что только сейчас захлопнулась дверь золочёной клетки. И именно сейчас выхода не стало... ... - Герман, я ставлю вам «пять» потому, что вы знаете биологию на «пять», - сказал преподаватель, принимавший экзамен. - И даже больше, чем на «пять»! У Германа потемнело в глазах. Ведь он не готовился к экзамену, он просто изложил всё, что знал по выпавшим ему вопросам! И значит, прав оказался он в своей уверенности, а не мама со всеми родственниками, квохчившими о его вероятном провале. Герман не поехал после экзамена в дом своей жены. Он отправился к Ковским. - Я ненавижу тебя, - сказал он матери. И слёзы потекли по его лицу. - Я ненавижу вас всех! Ненавижу за то, что заставляете меня прожить такую же, как у вас, никчёмную жизнь! Герман выбежал из квартиры. И остановился перед дверью Аристовых. Герман надавил на кнопку звонка. Сейчас он объяснится с Антониной Аркадьевной, попросит прощения у Маши. И пусть эти Куйберги сделают так, что он не сможет учиться в институте! Пусть ему придётся пойти работать, а потом идти служить в армию! Зато он будет жить с любимой, будет счастлив! Услышав шаги, приближающиеся к двери, Герман расправил спину, готовясь к разговору. Но дверь квартиры Аристовых открыла незнакомая женщина. - Здравствуйте, - удивился Герман. - Здравствуйте, - кивнула женщина лет тридцати, совершенно незнакомая. - Я хотел бы поговорить с Антониной Аркадьевной или с Машей. Женщина грустно улыбнулась и пожала плечами. - Видимо, молодой человек, вы опоздали... Эта квартира продана. И теперь здесь будет жить моя семья. Герман изменился в лице настолько заметно, что женщина невольно коснулась его плеча, желая поддержать. - А... - Герман глубоко вдохнул, пытаясь унять вмиг возникшую дрожь. - Простите, а где вы жили раньше? - Во Владивостоке. Теперь, молодой человек, квартиры не только обменивают, а продают и покупают, всё стало очень просто, так что... Может, я смогу вам чем-нибудь помочь?.. - Нет, - едва выговорил Герман и помотал головой. - Нет... Герман шагнул к лестнице. Он рванулся вниз и в одно мгновение преодолел три лестничных пролёта. А потом резко остановился. Остановился возле подоконника, как раз в том месте, где в последний раз видел Машу. Герман закрыл лицо руками. И как наяву увидел выражение Машиных глаз: сколько же в них было боли! Ну почему он не подошёл к ней тогда?! Ведь ему так тяжело было пройти мимо... - Тогда ещё всё можно было исправить... Тогда, но не сейчас. Сейчас выхода, действительно, не оказалось. И Маша уехала... Как теперь найти её? У него не было ни копейки, чтобы выяснить, куда переехали Аристовы. - Наверняка они купили где-то квартиру, но... Это не раньше, сейчас никто не станет разглашать информацию... - Герман ударил кулаком по холодному камню подоконника. - Да и... Да и Юлю он не мог вот так взять и бросить... Герман не любил свою жену, но... Но Юля оказалась настолько преданно и слепо любящей его, что Герман невольно поддался силе её чувства. Жалость заменила ему любовь. - Какой же я подонок... Успокаивала Германа лишь мысль о его самостоятельном поступлении в институт. Теперь он чувствовал себя увереннее и решил, что и дальше не будет пользоваться ничьей помощью. Герман, стоя возле окна на лестничной площадке, пообещал себе, что и устроится в жизни и проложит свою дорогу сам... ...Уже стемнело, а Гера всё не мог уйти из дома, где когда-то жила его любовь. Он не мог отойти от окна, в которое было видно тёмно-синее небо. Тёмно-синее вечернее небо, которое всегда будет напоминать ему о Маше. И высота её неба будет для Геры недосягаема.