чный счёт. Они никогда не рассчитывали на эти деньги, этих денег будто и не было, так пусть лежат в банке. - Даже если и потеряем эти деньги, жалеть я не буду, - Антонина Аркадьевна побаивалась этих денег, ведь получены они были из-за того, что погиб муж. - Они всё равно Алёшеньку не заменят. Мысль о деньгах переплелась с мыслью об учреждениях, от которых Антонина Аркадьевна стремилась максимально отдалиться. Антонина Аркадьевна вспомнила, что несколько лет назад, оставаясь на месте, они очутились в другой стране и потеряли деньги, хранящиеся в Сбербанке. Тогда Алексей Алексеевич сказал: - Да... лучший в мире банк - «Трёхлитровый». Вспомнила, переосмыслила всё и решила снять деньги, оставшиеся после операций с недвижимостью. Пусть эти тысячи долларов хранятся дома. - Хоть немного, но безопаснее... Будучи поклонницей сериалов и криминальных хроник, Антонина Аркадьевна решила постепенно снимать деньги через банкоматы. - Ты не боишься, мам? - Нет. Банкоматы, выдающие доллары, находятся внутри отделений банка! - А-а... Я думала, что ты на улице будешь снимать... Ведь любой прохожий может увидеть... - Или специальный наблюдатель, - со знанием дела, заметила Антонина Аркадьевна. - Да, - улыбнулась Маша. - Но всё же, мам... - Буду снимать постепенно, - пояснила мама. - Потому что сразу аннулировать счёт тоже опасно, мало ли... Есть люди, стремящиеся к мгновенному обогащению! Дальше всё происходило как в интригующей истории. Антонина Аркадьевна в течение нескольких месяцев снимала деньги и помещала в домашние тайнички. Эти тайнички они придумывали с Машей, иногда удивляясь своей фантазии. Но после такой операции по обналичиванию жить стало спокойнее. В случае любого происшествия - как внешнего, так и внутрисемейного - Аристовы гарантированно были защищены материально. Казалось, все проблемы и трудности позади. Директор школы сдержал своё обещание, и Маша получила аттестат. Приглашённые преподаватели за полгода смогли подготовить Машу к вступительным экзаменам в институт. Она подала документы и поступила на одно из отделений института, работающего с иностранными языками. Отделение было экспериментальным и готовило специалистов, одновременно компетентных как в истории языкознания, так и приобретающих профессию переводчиков. И ещё. Помимо традиционного изучения двух иностранных языков, предлагался платный курс третьего языка. Маше такая перспектива была по душе, она с удовольствием выбрала испанский. Аристовы жили спокойно и счастливо. Антонина Аркадьевна работала на минимальной ставке, занимаясь только сольфеджио с младшей группой музыкальной школы. Маша по вечерам ездила в институт. Ириша росла и радовала бабушку и маму. Им было хорошо вместе. Антонина Аркадьевна одновременно и хотела и боялась перемен для дочери. Ведь неправильным было бы, если Маша останется одинокой женщиной. Но всё же мать тревожилась, не зная, сможет ли когда-нибудь принять чужого мужчину в качестве мужа дочери. И вселяла эту тревогу в Антонину Аркадьевну сама Маша. Мать с дочерью никогда в разговоре не касались Германа, это было словно табу. Но Антонина Аркадьевна знала, что если Маша задумчива или если в глазах её мелькают остатки слёз, то значит, она думает о Германе. Несомненно, Маша до сих пор любила его и, возможно, ждала его волшебного возвращения. И всё это останавливало Антонину Аркадьевну от посвящения дочери в невероятные совпадения, присущие женщинам их семьи. Может быть, позже... Маша сейчас не будет способна принять весть, что счастлива она станет лишь с мужчиной, имя которого должно начинаться на «М», как и её. Да и Антонина Аркадьевна хотела бы продлить их спокойную жизнь втроём, в их безмятежном женском царстве. МАРИЯ Надежда - это сновидение наяву. И это сновидение преследовало Машу почти четыре года. Надежда витала возле неё, согревая замороженное сердце, но отогреть была не способна. «Вот Гера найдёт нас...» так начинались все Машины грёзы. А продолжения всегда были разными. Маша уже придумала больше сотни различных ситуаций. Особенно романтичные она по несколько раз вспоминала, ложась в свою одинокую постель, и засыпала с улыбкой на губах. Год проходил за годом, Ириша подрастала, но ничего в их жизни не изменялось. - Интересно, надолго ли хватит моих фантазий? И к чему всё это меня приведёт? Конечно, если бы Гера любил её слишком сильно, то не согласился бы с ролью марионетки. Но ведь он был тогда несовершеннолетним, и ему трудно было не подчиниться решению матери. А вдруг Гера придёт, когда будет способен жить самостоятельно? Вдруг... Маша очень хотела определённости, но знала, что взяться определённости не от куда. Никаких контактов с Ковскими не поддерживалось, да и кто-либо из общих знакомых остался в старом районе. Благо, прожитые годы стали союзниками Маши. Боль души постепенно затихла, заботы о дочери и радость, которую ей дарила Ириша, почти разгладили рубец, оставленный жестоким поворотом судьбы. Да и занятия в институте не только требовали времени, но и доставляли удовольствие. Маша уже перешла на четвёртый курс и уже начала изучать испанский язык. И именно с этого года их курс перевели в новое помещение - разбогатевший на коммерческих проектах ВУЗ открыл филиал. И теперь Маша ездила учиться в один из Златоустьенских переулков. Это было очень близко от её старого дома, и Маша ощущала сильную тягу, её будто звала на свидание маленькая родина. Две недели Маша крепилась и заставляла себя после занятий идти к метро «Китай-город». А как хотелось направиться в другую сторону, пройти по Чистопрудному бульвару и хотя бы несколько минут подышать воздухом детства! И в начале марта Маша не выдержала. В этот день отменили вторую пару и, выйдя из института в начале восьмого вечера, Маша пошла в сторону Покровки. Она не замечала, как изменилась старенькая улица, она лишь думала о том, что совсем скоро увидит свой любимый Чистый пруд. И пусть сейчас холодно и темно, любимое, родное место всегда согреет своё дитя... ...Маша перешла неширокую проезжую часть и тут же ощутила покой и радость. Под ногами был замёрзший асфальт и вокруг белел снег, укрывший газоны. Но Маше казалось, что весна уже пришла, потому что душа оттаяла. Маша замедлила ход. Она хотела подольше подышать родным воздухом, подольше полюбоваться милым сердцу местом. Ведь здесь Маша была счастлива... ...Маша шла и вдруг... Будто ведение из далёкого детства - ей навстречу шла пожилая женщина. Это была Вероника Эдуардовна - бабушка Германа. Они одновременно увидели друг друга. И остановились. - Машенька... Вероника Эдуардовна смогла лишь покачать головой. Она ласково улыбалась девушке и больше не могла вымолвить ни слова. Они не виделись почти пять лет. - Здравствуйте, Вероника Эдуардовна. Маша смотрела прямо в глаза бабушки Германа. Десять лет она считала Веронику Эдуардовну своей бабушкой, эта женщина была всегда внимательна к Маше, заботилась о ней. Бабушка Германа обняла Машу, поцеловала, погладила волосы, выбившиеся из капюшона. - Девочка моя... Куда же вы с Тоней пропали? Маша едва сдерживала слёзы. Неожиданная встреча потрясла её, а столь тёплое приветствие Вероники Эдуардовны растрогало. - Нам пришлось переехать... - Как жаль... Лиза сказала, что тяжёлое материальное положение заставило вас переехать... - Вероника Эдуардовна неотрывно смотрела в синие глаза Маши. - Только вот напрасно вы постеснялись своей скромной жизни. Лиза сказала, что... - У нас всё хорошо, - Маша поспешила успокоить разволновавшуюся старушку. - Вы уехали летом, мы как раз были на даче и... даже не сумели проститься... - Нам тоже очень жаль... Теперь стало ясно, что Елизавета Григорьевна не открыла истинную причину всего произошедшего. Елизавета Григорьевна оказалась большей Ковской, чем думали Аристовы. - Машенька, вы напрасно стесняетесь. И... я, мы все будем рады возобновлению дружбы... - Вероника Эдуардовна взяла Машу за руку. - Приезжайте к нам! А тем более у тебя скоро день рождения! Девочка моя... тебе ведь исполнится двадцать лет... - Я скажу маме, - пообещала Маша. Пообещала, но знала, что это напрасно. - Ты учишься? Или работаешь? А мама как поживает? Веронику Эдуардовну интересовал каждый прожитый Аристовыми год. Но Маша была краткой. О маме сказала, что перешла работать в музыкальную школу неподалёку от их нового дома. - И где же вы живёте? Но Маша лишь махнула рукой в ответ. И принялась рассказывать о себе: школу закончила, в институт поступила... - А вы как, Вероника Эдуардовна? И тут только Маша заметила, что возле них стоит собачка. Очаровательный пекинес терпеливо ждал продолжения прогулки. - Это ваша собачка? - Ох, - Вероника Эдуардовна взяла пёсика на руки. - Я и забыла про тебя... Вот, купили... Когда дочка Геры гостит у нас, играет с собачкой. Для неё и купили. Маша неотрывно смотрела на Веронику Эдуардовну. Даже в неярком свете фонарей было заметно, как волнение охватило женщину, что-то явно беспокоило бабушку Германа. - Он ведь женился, Маша... - бабушка махнула рукой. - Лиза перестраховалась... Маша взяла Веронику Эдуардовну под руку и они пошли по бульвару. Бабушка рассказывала Маше о Германе. О том, как изменила его эта женитьба, как осложнились его отношения с Елизаветой Григорьевной. - Он редко бывает дома, - неожиданная встреча с Машей послала Веронике Эдуардовне близкого человека, способного выслушать её и понять. - И вообще... Только подойдя к концу жизни понимаешь, что ничег