Глава 12
ГЕРМАН Высокий, широкоплечий мужчина. Светло-русым волосам предана форма, подчёркивающая красоту черт его лица. Он элегантен до кончиков ногтей. На него оборачиваются девушки, а женщины постарше приподнимают бровь, по достоинству оценивая его привлекательность. Внешние достоинства подчёркивали его выдающиеся умственные способности и заставляли восхищаться его талантом врача. Этим мужчиной был двадцатидвухлетний Герман Ковский. Герману осталось меньше года до получения диплома врача- стоматолога, причём диплом обещал быть красного цвета. Сокурсники с уважением относились к Герману, он был будто бы старше и мудрее своих ровесников. Что-то было в нём значительного, позволявшего держать дистанцию, но одновременно не вызывавшего неприязни. Девушки-сокурсницы даже не пытались выстроить с Германом какую-либо связь. Не столько его обручальное кольцо не позволяло девушкам проявлять симпатию, сколько выражение глаз этого красавца. Глаза его были заняты думами о другой, и любые попытки занять это место оказались бы глупыми. Герман был таким, поскольку стремился к независимости, и до цели своей ему оставалось совсем чуть-чуть. А ещё Герман мечтал достичь высоты, имеющей ярко-синий цвет. А потому Герман сумел совладать со своими чувствами. И его устраивала жизнь, в которой ему сейчас приходилось существовать. Герману нравилась его жена. Юля, не имея ни грамма привлекательности, сумела сделать из себя ухоженную женщину, Юля усиленно поддерживала стройность своей фигуры, а салон красоты, который она посещала два раза в неделю, довершал её усилия. Юля выглядела стильно, каждый участочек её тела был обработан качественно и эффектно. А ещё Юля научилась возникать в жизни Германа именно тогда, когда была ему необходима. Никто и ничто не должно мешать Герману учиться. А посему жена появлялась в их квартире в пятницу. Она делала уборку, пополняла запас продуктов, готовила обеды на предстоящую неделю. Ночь с пятницы на субботу посвящалась сексуальному удовлетворению Германа. Здесь Юля стала бесподобна. Она отдавала себя без остатка, она творила невероятное, чем приводила мужа в восторг. Юля делала всё, чтобы Герман забыл, что не любит её. С дочерью Герман тоже общался нечасто. Юля знала, что Герману ребёнок почти безразличен, и не нарывалась на неприятности. Главное, чтобы Герочку ничто не раздражало, чтобы он спокойно учился и чтобы в ночь с пятницы на субботу принимал её в свою постель. И Куйберги и Ковские поддерживали образ жизни молодой семьи и всячески помогали. Герман понимал схему жизни семей, с которыми был связан. И стремясь к желанной независимости, принимал минимум их помощи. Как не звал тесть Германа попрактиковаться в его стоматологической клинике, он не соглашался. Среди однокашников нашлись многие, сумевшие предложить Герману такую практику-подработочку. Герман считал, что лучше поработает на «чужого дядьку», зато на него не набросят петельку обязанности. Особенно матери Герман старался доказать, насколько бесполезным было её решение породниться с Куйбергами. Отношения Елизаветы Григорьевны и сына были слишком прохладными. Внешне всё казалось замечательным. Герман поздравлял мать с праздниками, никогда не грубил, был внимателен, если она заболевала. Только вот Герман никогда не прислушивался к советам матери и не верил её словам любви. ... - Герман, Юля - превосходная жена, может тебе стоит повнимательнее быть к ней, проявлять побольше инициативы, - Елизавете Григорьевне не нравилось, что жена сына все будни проводит в доме родителей. - Юля, когда приходит к нам, говорит только о тебе! - Я позволяю ей любить себя, не обижаю её, что ты ещё хочешь? - отвечал Герман. - Да и потом, скоро у меня будет сколько угодно таких же «Юль» или даже лучше! Так что мне незачем растрачивать внимание попусту! ... - Герман, нужно быть ближе к своему ребёнку, - пыталась вразумить его Елизавета Григорьевна. - Это у меня наследственное, я, как и мой отец когда-то, не понимаю, что это существо имеет отношение ко мне, - парировал Герман. - Да и потом, вас так много, что я не нужен этой девочке! ... - Герман, придёт время, и ты пожалеешь о сегодняшнем безразличии к близким! - Мам, ты уже сожалеешь о содеянном, что ли? Мать не отвечала на этот вопрос никогда. А Герман, выслушав её молчание, говорил: - Я уже сожалею... о потери Маши. Больше мне печалиться не о ком... ...Герман был одинок. Куйберги были и будут ему чужими. Ковские сами сделали себя чужими. А Герман так нуждался в близком человеке. И однажды его посетила мысль: «А что если найти отца? Видимо, мы с ним похожи и, возможно, сейчас мы поймём друг друга. И даже... А вдруг мы нужны друг другу?» Герман не представлял, как в огромнейшей Москве можно найти человека, не прибегнув к помощи какой-нибудь специальной службы. Средств на такие поиски у него не было. Да и отец - Антон Сергеевич Сидоров - вполне мог вернуться на родину, в Оренбург. У Германа имелся единственный шанс, он знал, что отец с матерью работали вместе в детской больнице. Мать после их развода перешла в поликлинику, а вот отец... Герман отправился в эту больницу. В справочном отделе поинтересовался, работает ли в больнице доктор Сидоров. - Антон Сергеевич вас интересует? - брови бабули-консультанта нахмурились. - Главный врач принимает сегодня с восемнадцати до двадцати. По предварительной записи. - В каком кабинете он принимает? Женщина с интересом посмотрела на Германа. Этот молодой человек не вызвал в ней ни подозрения, ни недоверия. - Попробуйте подождать, к концу приёма для вас наверняка найдётся время, - и она объяснила ему, как найти кабинет главного врача. Герман не надеялся найти отца. Но значит, суждено им было встретиться. И действительно, в половине восьмого приёмная главного врача Антона Сергеевича Сидорова опустела. Герман видел, какими спокойными и радостными были лица родителей и детей, выходивших из кабинета отца, и это ещё больше расположило его к общению. Когда Герман оказался в кабинете, то будто увидел себя в волшебном зеркале будущего - отец и сын имели поразительное сходство. А совсем скоро оказалось, что и внутренние миры этих незнакомых, но родных мужчин совпадают. Антон Сергеевич попросил у сына прощение. И Герман простил. Простил потому, что понимал. Он теперь прекрасно знал, каково было отцу жить с Ковскими. - Жаль, что Лиза не ушла со мной... - вздохнул Антон Сергеевич. Мать Германа не столько испугалась трудностей жизни в коммуналке, сколько страшилась гнева родных, их хмурых взглядов и осуждающих разговоров. - Наверное, я был слишком молод и... твои родные слишком замучили меня... Поэтому я согласился не встречаться с тобой, убежал от всех надоевших проблем... Герман кивнул. И пожалел, что ему идти некуда. - Мама все эти годы была одна. - Я тоже был один. Отец Германа больше не смог полюбить, он эти два десятка лет грел душу воспоминаниями о Лизе. И сначала вернуться к любимой ему не позволяла холодная ненависть к Ковским, а позже былая нерешительность не пустила Антона к Лизе и сыну. - Послушай, пап... Мужчины поняли друг друга. - Теперь я, конечно, не студент и даже не молодой специалист... Но для Ковских я всегда буду бездарностью и лимитой. - Ты - главный врач городско