жизни молодой семьи и всячески помогали. Герман понимал схему жизни семей, с которыми был связан. И стремясь к желанной независимости, принимал минимум их помощи. Как не звал тесть Германа попрактиковаться в его стоматологической клинике, он не соглашался. Среди однокашников нашлись многие, сумевшие предложить Герману такую практику-подработочку. Герман считал, что лучше поработает на «чужого дядьку», зато на него не набросят петельку обязанности. Особенно матери Герман старался доказать, насколько бесполезным было её решение породниться с Куйбергами. Отношения Елизаветы Григорьевны и сына были слишком прохладными. Внешне всё казалось замечательным. Герман поздравлял мать с праздниками, никогда не грубил, был внимателен, если она заболевала. Только вот Герман никогда не прислушивался к советам матери и не верил её словам любви. ... - Герман, Юля - превосходная жена, может тебе стоит повнимательнее быть к ней, проявлять побольше инициативы, - Елизавете Григорьевне не нравилось, что жена сына все будни проводит в доме родителей. - Юля, когда приходит к нам, говорит только о тебе! - Я позволяю ей любить себя, не обижаю её, что ты ещё хочешь? - отвечал Герман. - Да и потом, скоро у меня будет сколько угодно таких же «Юль» или даже лучше! Так что мне незачем растрачивать внимание попусту! ... - Герман, нужно быть ближе к своему ребёнку, - пыталась вразумить его Елизавета Григорьевна. - Это у меня наследственное, я, как и мой отец когда-то, не понимаю, что это существо имеет отношение ко мне, - парировал Герман. - Да и потом, вас так много, что я не нужен этой девочке! ... - Герман, придёт время, и ты пожалеешь о сегодняшнем безразличии к близким! - Мам, ты уже сожалеешь о содеянном, что ли? Мать не отвечала на этот вопрос никогда. А Герман, выслушав её молчание, говорил: - Я уже сожалею... о потери Маши. Больше мне печалиться не о ком... ...Герман был одинок. Куйберги были и будут ему чужими. Ковские сами сделали себя чужими. А Герман так нуждался в близком человеке. И однажды его посетила мысль: «А что если найти отца? Видимо, мы с ним похожи и, возможно, сейчас мы поймём друг друга. И даже... А вдруг мы нужны друг другу?» Герман не представлял, как в огромнейшей Москве можно найти человека, не прибегнув к помощи какой-нибудь специальной службы. Средств на такие поиски у него не было. Да и отец - Антон Сергеевич Сидоров - вполне мог вернуться на родину, в Оренбург. У Германа имелся единственный шанс, он знал, что отец с матерью работали вместе в детской больнице. Мать после их развода перешла в поликлинику, а вот отец... Герман отправился в эту больницу. В справочном отделе поинтересовался, работает ли в больнице доктор Сидоров. - Антон Сергеевич вас интересует? - брови бабули-консультанта нахмурились. - Главный врач принимает сегодня с восемнадцати до двадцати. По предварительной записи. - В каком кабинете он принимает? Женщина с интересом посмотрела на Германа. Этот молодой человек не вызвал в ней ни подозрения, ни недоверия. - Попробуйте подождать, к концу приёма для вас наверняка найдётся время, - и она объяснила ему, как найти кабинет главного врача. Герман не надеялся найти отца. Но значит, суждено им было встретиться. И действительно, в половине восьмого приёмная главного врача Антона Сергеевича Сидорова опустела. Герман видел, какими спокойными и радостными были лица родителей и детей, выходивших из кабинета отца, и это ещё больше расположило его к общению. Когда Герман оказался в кабинете, то будто увидел себя в волшебном зеркале будущего - отец и сын имели поразительное сходство. А совсем скоро оказалось, что и внутренние миры этих незнакомых, но родных мужчин совпадают. Антон Сергеевич попросил у сына прощение. И Герман простил. Простил потому, что понимал. Он теперь прекрасно знал, каково было отцу жить с Ковскими. - Жаль, что Лиза не ушла со мной... - вздохнул Антон Сергеевич. Мать Германа не столько испугалась трудностей жизни в коммуналке, сколько страшилась гнева родных, их хмурых взглядов и осуждающих разговоров. - Наверное, я был слишком молод и... твои родные слишком замучили меня... Поэтому я согласился не встречаться с тобой, убежал от всех надоевших проблем... Герман кивнул. И пожалел, что ему идти некуда. - Мама все эти годы была одна. - Я тоже был один. Отец Германа больше не смог полюбить, он эти два десятка лет грел душу воспоминаниями о Лизе. И сначала вернуться к любимой ему не позволяла холодная ненависть к Ковским, а позже былая нерешительность не пустила Антона к Лизе и сыну. - Послушай, пап... Мужчины поняли друг друга. - Теперь я, конечно, не студент и даже не молодой специалист... Но для Ковских я всегда буду бездарностью и лимитой. - Ты - главный врач городской детской больницы! - Знаешь, Герман, счастлив я буду, если любимая женщина вернётся ко мне, а не к мужчине, занимающему пост главного врача... Лицо Германа озарила улыбка. Он принял решение, которое, возможно, сделает светлее и его жизнь. - Давай немного подождём, - обратился он к отцу. - Есть одна идея... Если ты не против. Антон Сергеевич был не против. А ждать он привык. А пока отцу и сыну было достаточно общения. Они навёрстывали потерянные годы, узнавая о жизни друг без друга. Герман приходил к отцу каждую пятницу. В этот день Антон Сергеевич оставался дежурить в ночь, и это позволяло им свободно общаться. - Пап, ты - главный врач, а дежуришь, словно рядовой сотрудник. - Это - моя жизнь. Я не буду чувствовать себя врачом без обычной работы... ...Герман поделился своим горем, рассказал о вынужденном расставании с любимой. Рассказал отцу о своей жене, к которой с годами стал испытывать симпатию. И поделился своими скупыми чувствами к дочери. Антон Сергеевич прекрасно понимал сына. Судьбы их в чём-то были похожи... Но советовать что-то глобальное отец считал себя не в праве. Он лишь сказал Герману: - Мы не в силах пойти против судьбы, - это Антон Сергеевич знал точно. - Неизвестно, какой дорогой придётся идти по жизни... Но дочка уже есть, она нуждается в твоей любви. Может, ты пока не осознаёшь этого, но... В общем, уверяю тебя, должно что-то произойти... Это выделит приоритеты и ты поймёшь, что всё же является главной дорогой. По крайней мере, в данное время! ...И это произошло. Случайно. И преобразило жизненный путь Германа. Ковские устроили очередной воскресный обед, на который ехать Герману, естественно, не хотелось. А тем более март, вместо того, чтобы радовать солнышком, преподнёс очередной сюрприз из снега и ветра. Однако Герман поехал. И успокаивал себя лишь мыслью о том, что в центре эта мартовская метель не будет выглядеть столь буйной, как здесь, в спальном районе. Уютные улочки и дворики центра Москвы делают непогоду спокойнее, это в окраинных районах железобетонным громадинам безразлично, как ведёт себя стихия. Герман явился в родной дом за пять минут до начала трапезы. Он не хотел лишних разговоров, он мечтал только о скорейшем завершении этой «семейной обязаловки». Всё проходило как обычно - Ковские и Куйберги обменивались любезностями. Но сегодня речь шла и о предстоящем дне рождения Эльвиры. Этот день рождения был чётным, и по установившейся традиции праздновать его должны были в доме Ковских. Герман безразлично слушал застольные разговоры и единственное, что привлекло его внимание - это странное поведение бабушки. Выражение лица Вероники Эдуардовны было беспокойным, Герман не сомневался, что бабушке не терпится о чём-то сообщить. Но удовлетворить своё нетерпение Веронике Эдуардовне удалось лишь за вторым блюдом, когда разговор зашёл о том, что всё больше незнакомых людей появляется в их районе, что привычных лиц уже не встретишь! - А я позавчера встретила Машеньку, - улыбнулась Вероника Эдуардовна. - Аристову! - Это наши бывшие соседи, - тут же пояснила Елизавета Григорьевна. И ни один мускул не дрогнул на её лице. Дядя и Тётя Германа живо принялись расспрашивать Веронику Эдуардовну об Аристовых: где они? как они? и почему вдруг не позвонили ни разу? - Я попросила Машеньку непременно позвонить нам! - Нужно обязательно встретиться с ними! - Владимир Ковский очень заинтересовался сообщением матери. - Антонина всегда была нам как сестра! - пояснила тётя Германа. У Германа же исчезли силы, до того поразило его рассказанное бабушкой. Машенька... Совсем недавно она проходила по Чистопрудному бульвару и, возможно, думала о нём! Неужели слова отца сбываются, и судьба сама расставит всех по уготовленным путям? Но для ответа на этот вопрос Герману необходимо было расспросить бабушку о разговоре с Машей поподробнее. - Бабуль, пойдём чайку заварим, - неожиданно предложил Герман. Ему было безразлично, что он перебил говорящих о чём-то родственников. И уж тем более ему было всё равно, как посмотрела на него мать... ...Герман прикрыл кухонную дверь. И на недоумённый взгляд бабушки ответил вопросом, удивившим старушку ещё больше. - Бабуль, Маша не сказала, когда они будут нам звонить? - Нет, ничего определённого она не сказала, - пожала плечами Вероника Эдуардовна. - Сказала, что передаст маме мою просьбу. - А куда они переехали? - Герман заглядывал в глаза бабушки, будто пытался отыскать в них слова, позабытые произнести ею. - Я не знаю... - Ты не спросила? - в голосе Германа зазвучало отчаяние. - Спросила, но... Маша ничего не ответила, - бабушка говорила медленно, припоминая разговор. - Она махнула рукой... Я ещё подумала, что ей не слишком нравится новое место жительства, ведь