Тогда к ним вышли Мейдены. Линли отвернулся от окна, услышав их приближение и официальное приветствие Ханкена:
– Мистер и миссис Мейден, пожалуйста, примите наши соболезнования.
Линли отметил, что годы отставки благоприятно отразились на внешности Энди Мейдена. Бывшему офицеру Особого отдела и его жене недавно перевалило за шестьдесят, но выглядели оба по крайней мере лет на десять моложе. Энди, на добрую голову возвышавшийся над своей женой, приобрел цветущий вид живущего на лоне природы человека: здоровый загар, плоский живот, мускулистая грудь – все это отлично согласовывалось с личностью, прославившейся в свое время хамелеонским умением сливаться с любой окружающей средой. В плане физического состояния жена от него не отставала. Она также была загорелой и подтянутой, словно много времени отдавала спортивным занятиям. Но сейчас оба они выглядели как люди, проведшие несколько бессонных ночей. Лицо Энди Мейдена покрывала трехдневная щетина, а его одежда измялась. Нэн осунулась, мешки под глазами приобрели багрянистый оттенок.
Мейдену удалось выдавить мучительную полуулыбку.
– Томми, спасибо, что ты приехал.
– Мне очень жаль, что это связано с такими обстоятельствами, – сказал Линли и, представившись жене Мейдена, добавил: – Энди, все ваши знакомые в Ярде просили передать искренние соболезнования.
– Вы из Скотленд-Ярда? – озадаченно спросила Нэн Мейден.
Ее муж сказал:
– Погоди немного, милая.
Он жестом пригласил всех пройти в нишу за спиной Линли, где напротив друг друга стояли два диванчика, разделенные кофейным столиком с разложенными на нем номерами журнала «Кантри лайф». Энди с женой заняли один диванчик, а Линли сел напротив них. Ханкен, подвинув крутящееся кресло, устроился в торце стола, между Мейденами и Линли, слегка сдвинувшись от середины. Это действие намекало, что он будет неким связующим звеном всей компании. Но Линли заметил, что инспектор предусмотрительно сместил свое кресло в сторону нынешнего, а не бывшего представителя Скотленд-Ярда.
Если Энди Мейден и раскусил маневр Ханкена, то виду не подал. Выдвинувшись на край дивана, он пошире расставил ноги и, устало опустив руки, начал попеременно массировать их.
Жена обратила внимание на его занятие. Вытащив из кармана красный мячик, она передала его мужу и тихо спросила:
– Еще не отошли? Может быть, вызвать врача?
– Вы больны? – спросил Линли.
Мейден сжал мячик правой рукой, поглядывая на разведенные пальцы левой.
– Кровообращение, – бросил он. – Ничего страшного.
– Пожалуйста, Энди, давай позвоним доктору, – попросила жена.
– Сейчас не это важно.
– Как ты можешь так говорить… – Глаза Нэн Мейден вдруг заблестели. – О боже. Как же я могла забыть?
Она опустила голову на плечо мужа и заплакала. Мейден грубовато обнял ее за плечи.
Линли бросил на Ханкена выразительный взгляд, молчаливо спрашивая: «Кто начнет, вы или я?» Кто бы ни начал, разговор все равно предстоял тяжелый.
В ответ Ханкен энергично кивнул. «Это ваша партия», – сообщил его кивок.
– Конечно, сейчас совсем неподходящее время терзать вас вопросами, напоминая о смерти дочери, – деликатно начал Линли. – Но в расследовании убийства – и вы, Энди, конечно, понимаете это – очень важно пройти по горячим следам.
При этих словах Нэн подняла голову. Она попыталась что-то сказать, не смогла и начала снова:
– Расследование убийства? О чем вы говорите?
Линли перевел взгляд с мужа на жену. Ханкен сделал то же самое. Потом они переглянулись, и Линли спросил Энди:
– Вы ведь видели тело? Вам рассказали, что произошло?
– Да, – признал Энди Мейден. – Мне рассказали. Но я…
– Убийство? – в ужасе крикнула его жена. – О боже, Энди. Ты не говорил мне, что Николь убили!
Вторую половину дня Барбара Хейверс провела в Гринфорде, решив использовать остаток своего «отпуска по болезни» для визита к матери в Хоторн-лодж[16] – лечебницу с неудачным названием, где миссис Хейверс постоянно проживала последние десять месяцев. Подобно многим людям, которые, оказавшись в трудном положении, пытаются найти поддержку у других, Барбара сочла, что поездка к матери станет достойным возмещением за успешную вербовку сторонников среди друзей и близких инспектора Линли.
К тому же сегодня она уже достаточно настрадалась, и ей хотелось как-то отвлечься.
Миссис Хейверс была великим мастером по изобретению спасительных уходов от реальной жизни, поскольку сама не часто возвращалась в нее. Барбара нашла мать в садике за домом, где она увлеченно складывала пазл. Крышка от коробки с игрой опиралась на банку из-под майонеза, заполненную разноцветным песком, красиво разделенным по цвету на пять перетекающих друг в друга уровней. Картинка на этой крышке изображала елейного мультяшного принца, прекрасно сложенного и демонстрирующего степень обожания, приличествующую ситуации: он надевал хрустальную туфельку с высоким каблучком на тонкую и почему-то лишенную пальчиков ножку Золушки, а две ее сводные сестры, толстые, как коровы, и надутые от злости, завистливо поглядывали на нее, получив вполне заслуженную отповедь.