Подпольщик с 1937 года, Гюнтер Вейзенборн примкнул к группе Харро Шульце — Бойзена, деятельность которой широко развернулась в годы второй мировой войны. В 1942 году, когда начался разгром этой группы, Вейзенборна арестовали. Девять месяцев он провел в одиночной камере, ожидая смертного приговора. Потом его переводили из тюрьмы в тюрьму. В 1945 году Вейзенборна вместе с другими заключенными освободили советские войска.
Еще в тюрьме тайком, на кульках, которые он клеил, как и все заключенные, Вейзенборн начал писать свою автобиографическую книгу «Мемориал». В этой книге чередование глав создает смещение во времени — настоящее и прошлое перемежаются друг с другом.
В тюрьме Вейзенборном написаны лишь те главы, в которых он вспоминал о воле. Нередко это пейзажные зарисовки: лунная ночь на Рейне, где он родился; солнечный день в Аргентине, где он прожил несколько лет.
О том, что пережито в тюрьмах, Вейзенборн написал уже после освобождения. Так создается в книге контраст света и теней.
«Они могут ворваться и потащить тебя, куда хотят. Они могут сделать с тобой все, что им угодно. Ты слаб, ты в наручниках, ты один. Их всегда много, они сильные и вооруженные… — пишет Вейзенборн. — В каждой камере кто-то бегает из угла в угол, барабанит в стену, побелев от ужаса, замирает в неподвижности и стонет, и не сводит глаз с двери, и ждет. В мертвой тишине коридора гулко звучат шаги. К кому они направляются?»
Однако не следует думать, будто все главы, посвященные воспоминаниям, солнечные, а в главах о тюрьмах Шпандау, Моабите и Луккау — один сплошной мрак. Это не так, ибо те, кого пытали и казнили, до последней минуты не выпускали из рук зажженные ими «факелы человечности». Писатель убежден, что эти факелы неугасимы.
Посвящая книгу памяти погибших товарищей по борьбе, Вейзенборн обычно не упоминает о том, что многие из них коммунисты. Например, Вальтер Хуземан, предсмертное письмо которого опубликовано в сборнике «Воспрянет род людской» изданном в ГДР. Вальтер Хуземан писал отцу перед казнью: «Легко называться коммунистом, пока за это не приходится платить кровью. И настоящий ли ты коммунист, можно доказать только тогда, когда наступает час испытания. Я коммунист, отец!»
Впрочем, когда на последних страницах книги «Мемориал» появляется Франц-пекарь — тот, кто тайком передавал наиболее истощенным ломтики хлеба, а «вместе с хлебом и надежду», — автор сразу же представляет его читателям как коммуниста.
Пьеса Вейзенборна «Нелегальные», также посвященная героям антифашистского подполья, в 1961 году была вновь поставлена в одном из берлинских театров. Конечно, это произошло не в Западном Берлине, где пьеса совершенно забыта, как будто ее вовсе и не было.
Джон Хартфильд, которому принадлежало художественное оформление берлинского спектакля, сказал: «Пьеса Вейзенборна — это одновременно и воспоминание и предостережение. Она, к сожалению, актуальна».
Предостережением служит и пьеса Вейзенборна «Семья из Невады». В ней использован факт, о котором сообщалось в американской прессе: для того чтобы испытание атомного оружия в штате Невада оказалось как можно более сенсационным, на том месте, где ожидался взрыв, устроили игрушечный дом, населенный куклами величиной в человеческий рост; обитателей дома прозвали «семьей Дарлинг». Этот факт, сам по себе мелкий, наглядно доказывает, что в США подобные испытания рассматриваются отнюдь не как печальная необходимость.
В пьесе Вейзенборна манекены оживают, куклы становятся людьми. Они не хотят умирать. От имени семьи Дарлинг и от имени миллионов человеческих семейств писатель требует предотвращения атомной войны.
Концовка пьесы аллегорична, как и весь ее замысел. Дарлинги подходят к самому краю сцены. Они смотрят в публику. До того, как их переправили в Неваду, они были манекенами в магазине готового платья, кстати сказать, на угловой витрине, на той, что для покупателей победнее. Они привыкли сидеть за стеклом, И вот теперь им кажется, что люди, сидящие в зрительном зале, тоже за стеклом, что они тоже манекены.
Для чего писателю понадобилась такая выдумка? Для того, чтобы посредством аллегории утвердить дорогую ему мысль: люди не должны быть манекенами, с которыми можно делать все что угодно. Простые люди, такие же, как Дарлинги, должны взять дело мира в свои руки. И тогда в мире будет мир. Этим словом, дважды повторенным, и завершается пьеса.
Писатель твердо убежден в том, что литература должна активно вмешиваться в жизнь, изменяя ее к лучшему.
Последняя книга Вейзенборна — роман «Преследователь» — представляет собой образец такого активного вмешательства в жизнь.