— Так что, Сьюз? — переспросил Пол, не обращая внимания на снующих туда-сюда детей. — В этом все дело? Ты не хочешь, чтобы я погиб. Хочешь, чтобы я был рядом. Потому что я тебе нравлюсь. Признай это.
Не веря своим ушам, я покачала головой, осознав: с этим парнем бесполезно спорить. Он слишком высокого мнения о себе, чтобы прислушиваться к тому, что думают о нем другие.
Ну, и к тому же, — сущая мелочь, конечно, — он был прав.
— О, Пол, вот ты где! — Келли Прескотт подошла к нам, демонстративно взмахнув своими пшенично-медовыми волосами. — А я везде тебя ищу. Слушай, я тут подумала, по поводу выборов, ну знаешь, на обеденном перерыве… Почему бы нам с тобой не прогуляться по двору и не пораздавать шоколадки? Ну знаешь, чтобы напомнить. В смысле, голосовать.
Пол, однако, на Келли даже не взглянул. Его взгляд по-прежнему был прикован ко мне.
— Ну так что, Сьюз? — повторил он, повысив голос, чтобы перекричать шум хлопающих шкафчиков и гул голосов — хотя мы должны вести себя на переменах потише, чтобы не мешать туристам. — Ты признаешь это или нет?
— Тебе не помешает интенсивная психотерапия, — ответила я, покачав головой, и собралась уйти.
— Пол. — Келли потянула его за рукав кожаного пальто, то и дело бросая на меня нервные взгляды. — Пол. Алло! Земля вызывает Пола. Выборы. Помнишь? О выборах? Сегодня после обеда?
Ни с того ни с сего Пол сделал то, что, как я поняла несколько позже, войдет в анналы истории академии при миссии — и не только потому, что свидетельницей его поступка стала Ки-Ки, тут же сделав записи, которые позже станут заметкой в «Колоколе миссии». Он поступил с Келли так, как никто, — возможно, кроме меня, — никогда не поступал с ней ни разу за одиннадцать лет ее обучения в школе.
Он ее унизил.
— Ты можешь оставить меня в покое на пять долбаных минут? — поинтересовался Пол, вытянув свой рукав из ее пальцев.
Келли выглядела так, будто он дал ей пощечину.
— Ч-что?
— Ты меня слышала. — Хотя он, похоже, ничего не заметил, но все в переходе вдруг побросали свои дела, чтобы посмотреть, что будет происходить дальше. — Меня тошнит от тебя и твоих дурацких выборов, и этой идиотской школы. Усекла? А теперь свали от меня, прежде чем я скажу что-нибудь, о чем пожалею.
Келли заморгала, словно у нее выпали контактные линзы.
— Пол! — ахнула она. — Но… но ведь… выборы… шоколадки…
— Можешь взять эти шоколадки и засунуть их себе в…
— Мистер Слейтер! — коршуном набросилась на Пола одна из послушниц, следившая, чтобы в крытом переходе между классами не было слишком шумно. — Ступайте в кабинет директора сию же минуту!
Пол предложил монашке нечто такое, что заслужил как минимум отстранения от уроков, а то и исключения. На самом деле это было настолько эпатажно, что даже я покраснела, а у меня было трое сводных братьев, двое из которых в отсутствие своего отца постоянно выражались подобным образом.
Послушница расплакалась и убежала за отцом Домиником. Пол посмотрел вслед ее развевающимся черным одеяниям, потом на рыдающую рядом Келли, а после перевел взгляд на меня.
В этом взгляде было так много эмоций. Гнев, нетерпеливость, раздражение.
Но преобладала над всеми этими чувствами — и я не думаю, что мне показалось, — боль. Серьезно. Мои слова причинили Полу боль.
Мне даже в голову не приходило, что ему может быть больно.
Возможно, то, что я предположила в разговоре с Джессом — что Полу одиноко, — все же оказалось правдой. Возможно, парню действительно всего лишь нужен был друг.
Однако в академии при миссии он друзей уже явно не заведет, тут и к гадалке не ходи.
В следующее мгновение Пол развернулся и вышел из школы. Вскоре с парковки донеслись рев мотора его кабриолета и визг шин.
Пол исчез, как будто его никогда и не было.
— Что ж, — изрекла Ки-Ки, подойдя ко мне. На ее лице явственно читалось удовлетворение. — Кажется, с выборами все ясно?
И, схватив за запястье, она подняла мою руку вверх, будто я была боксером на ринге.
— Да здравствует мадам вице-президент!