— Кто твои родители?
— Джон и Присцилла Дженнингс.
— Хорошо. — Он кивает. — Никогда не сомневайся, если кто-то задает тебе такие вопросы. Как ты живешь одна? — Он продолжает.
Смогу ли я когда-нибудь быть полностью готовой стать кем-то другим?
— Моя мать оставила мне эту собственность, а отец — щедрый трастовый фонд.
— Где ты жила раньше?
— На другом конце страны.
— Убедись, что ты остаешься последовательной, и как только ты расскажешь свою предысторию, оставайся верной ей. Достаточно одного любопытного соседа или анонимной наводки, чтобы у твоей двери появился Коллекционер.
Я содрогаюсь от образа, который это вызывает в воображении.
— Мне нужно оружие? — Я спрашиваю его.
Он фыркает. — Нет, милая, не против них, — усмехается он, закатывая глаза. — Они более натренированы, чем ты когда-либо могла быть. Если они придут за тобой, ты беги. Ты поняла?
— Да, — вздыхаю я. — Это всегда было планом.
— Обычно я бы никогда не согласился сделать это ради кого-то вроде тебя, — начинает он, и я обвиняюще смотрю на него. — Ты молода, наивна, и, честно говоря, шансы против тебя. Но я знаю, что ты делаешь это ради цели большей, чем ты сама. Тебе лучше изо всех сил стараться оставаться незамеченной. Я надеюсь, ты найдешь ее.
Его слова — бальзам для моего заикающегося сердца.
— Спасибо, — шепчу я. — Я не остановлюсь, пока не сделаю этого.
— Ты готова удалить чип?
Я провожу пальцами по нежной коже на задней части шеи. Я провожу по бугорку кожи; металл прямо под поверхностью идентифицирует меня как Омегу.
— Да.
Нет.
Я могу умереть прямо здесь, в этой комнате, если он сделает это неправильно.
Токсина, выделяемого чипом, достаточно, чтобы остановить мое сердце менее чем за минуту.
Но я должна рискнуть.
Процесс менее болезненный, чем я думала. Быстрый укол, и минуту спустя он протягивает мне крошечный кусочек металла для осмотра.
Невозможно поверить, что маленький чип стал решающим фактором моего будущего.
— Тебе придется спрятать метку, пока она не заживет. Кстати, удаление прошло гладко. С тобой все будет в порядке.
Я храню молчание, пока он разламывает чип пополам, заворачивает кусочки в ткань и выбрасывает в мешок для мусора.
Просто так.
— Мы скоро уезжаем. У тебя есть идентификатор?
Я смотрю на свои руки, и его взгляд следует за мной, останавливаясь на кольце, обернутом вокруг моего пальца.
— Да. — Я снимаю кольцо, которое мама подарила мне на шестнадцатилетие. Маленький бриллиант поблескивает в тусклом свете, и я неохотно отдаю его ему. Это единственная вещь, которую Ребекка Грин никогда бы не оставила без внимания.
Это всего лишь вещь, напоминаю я себе.
Но финальный акт вызывает у меня слезы на глазах.
Это реально.
Пути назад нет.
Я позволяю себе прослезиться, но цепляюсь за надежду.
Это будет не напрасно.
* * *
КАЛУМ
Она не перестает кричать.
Даже с кляпом во рту она ведет себя излишне громко.
Ее слезы давно высохли, но она продолжает раздирать себе горло криками неповиновения.
— Ты потеряешь дар речи, если будешь продолжать так делать, — говорю я ей, не отрывая взгляда от дороги.
Она отвечает ворчанием и мечется на заднем сиденье, плюхаясь при попытке сесть. Стяжки тугие, но не настолько, чтобы перекрыть тираж, поэтому я знаю, что все ее театральные выходки — всего лишь попытка завоевать мое сочувствие.
В худшем случае у нее останутся незначительные ушибы.
И у нее заболит горло, если она просто не перестанет кричать.
Найти ее было слишком просто. Я обследовал это место в течение недели и уже составил ее распорядок дня.
Награда за нее была смехотворно высока за такую простую работу.
Конечно, при такой работе деньги даются легко. И цены, которую Лукас заплатил за нее, было более чем достаточно, чтобы поддерживать меня в течение года, если я захочу уволиться. Но я оказываю услугу своему лучшему другу — даже если бы за это дерьмово платили, я бы все равно сделал это для него.
— Если бы ты действительно хотела скрыться, — начинаю я, и она замолкает. — Ты бы вырезала из себя фишку.
Она шмыгает носом и что-то рычит сквозь кляп. Это звучит ужасно похоже на пошел ты.
Я смеюсь про себя. Она действительно пара Лукаса.
— Хотя волосы выглядят великолепно, — добавляю я. — Лукас любит блондинок.
Я подначиваю ее. Я должен был бы быть вежливее, но постоянные удары по водительскому сиденью действуют мне на нервы.