— Я пытаюсь придумать, как вытащить нас из этой передряги.
— Нас? — шиплю я. — Нет никаких нас. Это я провожу день за днем в этом пентхаусе с монстром.
Я отодвигаюсь подальше от папы и закрываю глаза, глубоко вдыхая, чтобы успокоиться. Мне недолго осталось до возвращения в пентхаус, и кто знает, когда я снова увижу папу.
— Мне очень жаль, — шепчу я.
— Все в порядке, милая. Я заслужила твой гнев.
Внезапно мужчина кричит от боли, и от этого звука я дергаюсь от испуга.
Мы с папой застыли, уставившись друг на друга широко раскрытыми глазами.
Это точно не значит ничего хорошего.
Вопль боли наполняет воздух, и я быстро перемещаюсь к папе и хватаю его за руку.
Папа качает головой, а затем снова смотрит на меня с настоятельной просьбой. — Я найду способ вытащить тебя. Обещаю.
— Думаю, у меня есть способ, но он рискованный, — шепчу я, боясь, что нас кто-нибудь подслушает.
— Что?
— Думаю, я смогу заставить его заботиться обо мне.
Папа тут же качает головой. — Нет! Нет, не делай этого. Это слишком опасно. Такой мужчина, как он, изнасилует тебя, если решит, что ты им заинтересовалась.
Да, я тоже об этом думала, и, честно говоря, я готова переспать с Ренцо, если это означает, что я получу свободу.
— Я буду осторожна, — говорю я. Когда папа снова качает головой, я напоминаю ему: — Ренцо не причинил мне вреда, папа, и я не думаю, что он будет навязываться мне. Кажется, он смягчился по отношению ко мне. Я действительно думаю, что мой план сработает.
Мучительный, полный боли вопль разрывает воздух, заставляя нас снова замереть.
Кого-то убивают.
Боже.
Воздух наполняется напряжением, и прежде чем я успеваю сориентироваться, в комнату вбегает Ренцо. Его руки в крови, а ярость на лице настолько темна, что моя душа замирает в попытке убежать от него.
Боже правый.
Не говоря ни слова, Ренцо хватает меня за локоть, и я отрываюсь от отца.
Оглянувшись через плечо, я торопливо говорю: — Пока, папочка. Я люблю тебя. Не беспокойся обо мне. Помни, я смогу увидеть тебя на прямой трансляции.
— Я люблю тебя, милая! — Папино лицо сморщилось, когда он увидел, как меня утаскивает Ренцо.
Когда мы проходим мимо открытой двери, я делаю ошибку, заглядывая внутрь, и меня охватывает ужас. На бетонном полу лежит обнаженное тело мужчины. Его жестоко избили и расчленили.
Иисус.
Я никогда в жизни не видела такого уровня насилия.
Воздух вырывается из моих легких, когда я вспоминаю, кто такой Ренцо на самом деле. За последние две недели я забыла, на что он способен.
Он тащит меня по лестнице на нижний этаж, а у меня в голове крутится ужас.
Меня затаскивают в офис, где Ренцо обращается к человеку за столом с яростью, кипящей в его тоне. — Мы ищем Сервандо Монтеса. Он лидер Жатвы. Пусть все свободные люди ищут этого ублюдка.
— Сделаю, босс, — отвечает мужчина, ничуть не обеспокоенный кровью на руках Ренцо.
Кровь, которая сейчас на моей руке.
О Боже.
У меня сводит живот, когда я смотрю вниз, где он держит меня.
Мое дыхание становится слышным, привлекая внимание Ренцо. Когда он замечает, на что я уставилась, меня вытаскивают из кабинета и ведут в уборную. Мою руку сунули под кран, и Ренцо смыл кровь с моей кожи.
Как только он отпускает меня, я отдергиваю руку и делаю пару шагов назад.
Я наблюдаю, как он моет руки и как вода, окрашенная кровью, стекает в сток.
Он только что пытал человека. Он вытащил его чертовы внутренности голыми руками.
Господи, о чем я только думала? Я никогда не смогу заставить этого человека заботиться обо мне. Такой, как он, не способен испытывать любовь.
Ренцо вытирает руки, и его взгляд останавливается на моем лице. — Тебе понравилась встреча с отцом? — спрашивает он.
— Ч-что? — Я запинаюсь, пытаясь переключиться с ужаса на ответ на такой простой вопрос.
Он придвигается ближе ко мне и, взявшись за мою челюсть, обводит глазами мое лицо. — Опять паническая атака, topolina?
Я быстро качаю головой и глубоко вдыхаю воздух, чтобы он увидел, что я прекрасно дышу.
— Разве тебе не понравилась встреча с отцом? — спрашивает он, его глаза пристально смотрят на мое лицо.
— Да, — шепчу я. — Спасибо.
Он наклоняет голову. — Тогда почему ты сейчас выглядишь чертовски напуганной?
Серьезно?
Мои брови сходятся, и я молюсь о том, чтобы не разозлить его, когда говорю: — Ты только что убил человека голыми руками. — Я делаю паузу, и мой язык высовывается, чтобы смочить пересохшие губы. — Ты его расчленил. Его… к-к-кровь...