Когда наступает мой оргазм и я заполняю ее, я чувствую себя так чертовски близко к ней, что ничто и никогда не сможет нас разлучить.
Пока мой член дергается внутри нее и я извлекаю последние капли удовольствия, я снова приникаю к ее рту. Я целую ее со всей любовью, которую испытываю к ней.
Я не перестаю входить в нее, наслаждаясь ощущением нашего единения. Проходит совсем немного времени, прежде чем ее стоны проникают в мой рот, и на этот раз я не тороплюсь, занимаясь с ней любовью.
Я расстегиваю молнию на ее платье и, прервав поцелуй, стягиваю ткань через голову. Я избавляюсь от лифчика и, толкнув ее назад, чтобы она легла на гранитную столешницу, закрываю руками ее грудь.
Разложив женщину перед собой, я касаюсь каждого видимого сантиметра ее тела, а затем провожу кончиком пальца по шраму от операции на ее боку.
Гнев, который я раньше испытывал при мысли о пересадке почки, исчез, и на его место пришла благодарность.
Из всего этого вышло что-то хорошее. Джулио подарил мне Скайлер.
Спасибо тебе, брат.
Скайлер замечает эмоции на моем лице и, приподнявшись, обхватывает меня руками и прижимает к себе.
Я зарываюсь лицом в ее волосы и прижимаю ее к себе, приближая нас к оргазму. Когда наше удовольствие наступает одновременно, мы оба переполнены эмоциями и прижимаемся друг к другу.
— Я люблю тебя, — шепчу я. — Всем, чем есть.
Она кладет руки по бокам от моей челюсти и прижимается нежным поцелуем к моему рту. — Я люблю тебя, Ренцо.
Глава 38
Скайлер
С тех пор как Ренцо заговорил со мной об открытии собственного ресторана, мое волнение росло.
Мы сняли здание в нескольких километрах от La Torrisi, и Вивиана согласилась управлять моим рестораном.
Каждый день я играю с азиатскими блюдами и потихоньку составляю меню, чтобы быть готовой к открытию.
Сегодня я выбираю свое фирменное блюдо и разрываюсь между двумя.
Поставив оба блюда перед Ренцо, я профессиональным тоном указываю на тарелку слева. — Это Banh xeo, пикантный вьетнамский блинчик со свининой, креветками, луком и ростками фасоли. — Я жестом показываю на другую тарелку. — А это yukhaejang, корейский острый суп из грудинки. — Мои глаза встречаются с глазами Ренцо. — Скажи мне, какое из этих блюд тебе нравится больше всего.
Он кивает, переключая внимание на блюда, и, откусив от первого, сосредотачивается на вкусе.
Я придвигаю его бокал с итальянским просекко поближе, чтобы он мог использовать его как средство для очищения вкусовой палитры.
Когда он пробует корейский суп, мое сердце учащенно бьется, а в животе закручиваются нервы.
Откинувшись на спинку стула, его глаза встречаются с моими, и я клянусь, что этот человек хочет меня помучить, если сразу не выскажет свою точку зрения.
— Острая корейская грудинка - твое фирменное блюдо, — говорит он. — Ты занервничала, когда я попробовал именно его, значит, оно для тебя важно. — Уголок его рта приподнимается. — Неважно, какое блюдо мне нравится больше.
Он прав.
Слезы наполняют мои глаза, и прежде чем я успеваю попытаться остановить их, они текут по моим щекам.
Я только что выбрала свое фирменное блюдо.
Он встает со стула и крепко обнимает меня.
Этот момент готовился с тех пор, как я начала свою карьеру шеф-повара. Я так потрясена, потому что после аварии я никогда не думала, что у меня будет возможность приготовить свое фирменное блюдо.
— Для протокола, — пробормотал Ренцо. — Суп из говяжьей грудинки - мой любимый.
Я хихикаю и, отстранившись, смотрю на него.
Он вытирает слезы с моих щек большими пальцами, а затем целует меня в губы. — Поздравляю, amo.
— Спасибо. — Я улыбаюсь, глядя на два блюда.
Banh xeo - отличное дополнение к меню, но yukhaejang - особенное, потому что оно было одним из любимых папиных блюд.
— Я придумала название для ресторана, — говорю я.
— Какое?
— Yukhaejang.
Улыбка расплывается по лицу Ренцо. — Я должен был догадаться. Я сделаю вывеску. Только напиши его для меня, а то я не смогу произнести это слово.
Обхватив его за талию, я смотрю на него снизу вверх. — Спасибо, что ты такой замечательный.
Он целует мои губы, а затем говорит: — Ты заставляешь меня быть удивительным.
Его телефон начинает звонить, и я отпускаю его, чтобы он мог ответить на звонок.
— Привет, — отвечает он.
Он слушает мгновение, затем его глаза переходят на меня, и я наблюдаю, как черты его лица меняются с любящих на холодные и безжалостные.
Мой желудок сжимается, а сердцебиение учащается, потому что к такому взгляду я никогда не привыкну. Честно говоря, его жестокость до сих пор пугает меня до смерти.