— Мне нравится это кольцо на тебе, — прошептал он.
— Мне нравится, что тебе нравится это кольцо на мне.
Положив мою руку, он сверкнул своей идеальной улыбкой, прежде чем откусить кусочек своей еды.
— Итак, в субботу вечером будет одно мероприятие. Я думаю, может быть, тебе будет интересно пойти со мной? Я знаю, ты говорил, что ненавидишь общаться с элитой, если только это не ради сенсации...
— Благотворительный бал? — спросил он, пытаясь сохранить спокойное выражение лица.
— Да, а откуда ты знаешь?
— Эрик уже подогнал мне костюм. Я просто ждал, как долго мне придется ждать, прежде чем ты спросишь, — он хихикает.
Я хватаю свою салфетку и шлепаю его по руке: — Не могу поверить! Значит, все это время я зря нервничала? — смеюсь над собственной глупостью.
— Прости, просто ты выглядела такой милой, нервной и нервной. Я подумал, что это из-за кольца, — он берет мою руку и медленно целует костяшки пальцев, — Не волнуйся, я получил свое наказание. Ты знаешь, что Эрик заставил меня вчера примерить двадцать костюмов? Я не преувеличиваю. И он заставил меня ходить вверх и вниз по магазину, позируя в позе, которую можно описать только как позу «Голубой стали» Зуландера.
Я снова разразилась смехом. Это так похоже на Эрика. Я видела, как он делал это с Рокки тысячу раз. Он использует своего внутреннего Тима Ганна. Это, несомненно, самая смешная вещь на свете.
— О, Джулиан, я знаю... о... это уморительно. Мне так жаль, — пролепетала я, не в силах сдержать смех.
— Потом он продолжал говорить: «Пусть все получится, люди!». К тому моменту я была такая: «Какие люди? Это только я».
Я на грани того, чтобы описаться, и самое смешное, что я помню, насколько серьезен Эрик, когда говорит это, стоя там со сложенными руками.
Моя голова откидывается назад, пульсация смеха заразительна между нами. Джулиан умеет не воспринимать себя слишком серьезно, это еще одна вещь, которую я в нем люблю.
— Ты так прекрасна, когда смеешься, Чарли. Сделай пять.
— Что пять?
— Детей.
На этот раз я расслабляюсь. Это не пугает меня. Этот мужчина идеален, и я хочу его детей, всех пятерых. Какая разница, что думают другие люди о том, что мы двигаемся слишком быстро? Когда все правильно, все правильно. Ничто не встанет на нашем пути, и я собираюсь сделать все, чтобы так оно и оставалось.
— Хорошо. Пять, — соглашаюсь я, поднимая свой бокал, чтобы сделать глоток вина, — Но ты понимаешь, что наша сексуальная жизнь будет состоять из случайных вспышек в тишине? По крайней мере, Никки продолжает говорить мне об этом.
Его улыбка расширяется. Он притягивает меня к себе и целует так сильно, как только можно поцеловать человека в переполненном ресторане без просьбы уйти.
— Я люблю тебя, Чарли Мейсон, мать моих будущих пятерых детей.
Холодный озноб пробегает по моей спине - странное чувство, как когда ты знаешь, что за тобой наблюдают, или когда ты смотришь на охотников за привидениями и пытаешься не обделаться, потому что чувствуешь присутствие в «комнате». Успокаивая себя, я сканирую окружающее пространство. Справа от меня спорит пара. Я могу сказать, что речь идет о другой женщине, слова «блуждающий член» произносятся достаточно громко, чтобы люди позади меня повернулись и посмотрели. Я перевожу взгляд прямо мимо Джулиана, где несколько японских туристов держат суши в палочках против света, изучая роллы. Это забавно, пока пожилая дама не смотрит на меня, качая головой в разочаровании. Заскучав, я бросаю взгляд налево.
С недоверчивым взглядом моя поза внезапно застывает, каждый мускул в моем теле становится жестким. Голова начинает кружиться, под свободной блузкой выступает холодный пот. Я моргаю глазами, умоляя эту галлюцинацию закончиться.
Но оно не проходит, и на меня смотрят прямо эти глаза, эти изумрудные глаза.
Этого не может быть, не здесь, не сейчас.
Внезапно я начинаю паниковать, моя грудь сжимается, дыхание становится все более быстрым, удушая мою способность выйти на воздух. Мой желудок скручивается в узел, желание вырвать затягивается вместе со всем остальным. Это плод моего воображения. Так и должно быть.
— Ты не мог бы меня извинить? Мне нужно в туалет.
Я встаю со стула так быстро, что он чуть не опрокидывается, и иду прямо к туалету, избегая зрительного контакта с кем-либо, держа голову склоненной. Я слышу, как он зовет меня по имени, и стараюсь не обращать на него внимания, адреналин проникает в меня с каждым шагом.
Руки обхватывают мою руку, и этот всплеск шокирует меня, заставляя слегка хныкать. Только его прикосновение когда-либо вызывало у меня такие чувства, и вопреки здравому смыслу я поворачиваюсь лицом к своему демону.
— Я искал тебя после того, как ты ушла, — говорит он, его голос преследует меня, пока он говорит.
Это он? Его акцент практически британский, есть только легкий намек на американский. Это на него не похоже. Почему у него должен быть британский акцент? Я в растерянности и не знаю, что сказать.
Он искал меня? Нет ничего невозможного в том, чтобы найти меня.
Ярость бурлит во мне, как бушующий шторм, готовый ударить молнией в небо. Мои щеки пылают, несомненно, покраснев, пока я с трудом сдерживаю свои эмоции. Я тысячу раз представляла себе, каким будет этот момент, и каждый раз речь становилась все длиннее и длиннее. Я хочу, чтобы он почувствовал боль, чтобы у него остались шрамы, как это было со мной. Я хочу сломать его, но мой язык связан. Слова не складываются, и я выпаливаю первое, что приходит на ум.
— Очевидно, недостаточно хорошо!
Алекс сужает глаза, смущаясь и почти теряя дар речи. Я никогда не думала, что через миллион лет наши пути снова пересекутся. И все же я здесь, злюсь и обижаюсь, но больше всего пытаюсь не замечать, насколько он все еще прекрасен.
Он возвышается надо мной в черном костюме, белой рубашке и темно-синем галстуке. Его волосы такие же, какими я их помню: бронзового оттенка, но подстрижены чуть короче и уложены набок. Мой взгляд блуждает по его идеально вылепленному лицу с сильной челюстью, чисто выбритому, демонстрирующему его загорелую кожу. Изумруд в его глазах сверкает, когда он продолжает смотреть на меня, словно что-то ищет.
Он хочет поговорить, но ему больше нечего сказать.
Слова не могут стереть то, что, возможно, ощущается как целая жизнь, наполненная болью и печалью.
Я отрицаю то, чем мы были девять лет назад, потому что в этот раз мне легче оттолкнуть его.
На мгновение мне кажется, что он изменился за это время, что, возможно, он повзрослел и перерос то, чем мы были. Может быть, он просто хочет поздороваться и быть вежливым - до тех пор, пока он не упоминает Джулиана.
Действуя защитно, пытаясь защитить свои вновь обретенные отношения, я обрушиваю на него шквал обидных комментариев.
Я хочу, чтобы он почувствовал ту боль, которую я испытывала годами.
Я хочу, чтобы он понял, сколько боли он мне причинил.
И больше всего на свете я хочу накричать на него за все, через что он заставил меня пройти.
Но вместо этого я просто прощаюсь и ухожу.
Мое сердце замирает, когда меня захлестывает волна вины.
Все кончено, Чарли, говорю я себе. Все кончено.
Невольно сжимая челюсть, я быстро натягиваю улыбку, изо всех сил стараясь не показать Джулиану, как я зла, но я совершенно потрясена. Я едва могу идти обратно, не говоря уже о том, чтобы подумать о том, чтобы закончить трапезу. Мне нужно убираться отсюда прямо сейчас.